13 октября. Одарили в барабан для сбора ротмистров: гетман сообщил им, что желание и воля короля такова, чтобы осада про­должалась, и объявил, что король посылает большие вспомога­тельные войска: пехоту и кавалерию. В этот день я получил пись­мо от тещи. Пароль был: «Господь Бог защитит».
14 октября. Все, как ротмистры, так и товарищи, с большим рвением возили дерево для моста. В этот день ударили в барабан для сбора ротмистров. Гетман сообщил им, что, по словам плен­ного, в крепости большая тревога и много таких, которые хотят сдаться, только их удерживают воеводы. Он увещевал жолнеров терпеливо переносить такие сильные холода, непогоду и бедствия и, ободряя их, просил с твердостью довести до конца начатое дело, и обещал при этом большие награды от короля. Пароль был: «Гос­поди Боже, спаси нас».
15  октября. В этот день мы все занимались изготовлением ладей и собирали их с разных мест и с самых дальних озер. Каж­дый ротмистр доставил их несколько. Пароль был: «Господь Бог нас не покинет».
16  октября. Пришла помощь от короля, состоящая из не­скольких тысяч человек. Прибывшая пехота тотчас расположи-
лась за траншеями, а конницу, разделив на две части, гетман по­ставил по обеим сторонам крепости и озера, так что наши войска окружили ее со всех четырех сторон. Пароль был: «Господь Бог не позволит издеваться над нами».
17 октября. Начали копать две траншеи и устраивать бата­реи, так чтобы обстреливать крепость с 3 сторон. Пароль был: «Будет хорошо».
18 октября. Утром тотчас после богослужения ударили в ба­рабан для сбора ротмистров. Когда они сошлись, гетман сперва объяснил им, каким образом он намерен вести приступ и пробо­вать захватить замок. Прежде всего, будут два плота: один для венгерцев, другой для поляков; в случае если найдутся охотники из кавалерии идти на приступ, они пойдут впереди. Над ними он назначил начальником ротмистра Николая Уровецкого. Пользу­ясь плотом, они должны занять место с другой стороны крепости и ждать, когда русские сделают вылазку на тех, которые пойдут на стены с горючим материалом; тогда они должны вступить в бой. Кроме того, с других 3 сторон поплывут к крепости лодки, которых было около 60, для того чтобы в момент вылазки выйти с трех сторон из лодок и ударить на неприятеля. Гетман хочет по­ступить так для того, чтобы с одной стороны вести приступ на плотах, с других трех сторон на лодках, и тогда oppugnatio крепо­сти будет со всех четырех сторон. При этом гетман обещал от имени короля большие награды тем, которые выкажут мужество; тому же, кто первый подожжет стены, он обещал дать имение с тремя деревнями, часть Книшинского староства, кроме того, от короля пожизненное владение. В этот день трубач, проезжая по лагерю, протрубил, чтобы желающие идти на приступ заявили куда следует для внесения их имен в списки. Пароль был: «Еще Гос­подь Бог нас не забыл».
19 октября. Было совещание ротмистров, и после долгих спо­ров решили в течение двух дней перед приступом стрелять беспре­рывно по крепости для того, чтобы попытаться зажечь стены, вместе с тем.утомить людей в замке так, чтобы во время штурма
напасть уже на обессиленных; также решили копать четвертые шанцы и поместить против ворот гаковницы, для того чтобы рас­строить ряды, если бы осажденные вздумали сделать вылазку. В этот же день записывались желающие идти на штурм, причем вызвалось иа Приступ много ротмистров и почти вся шляхта и я тоже с ними. За это гетман благодарил нас и обещал представить королю о нашем рвении, однако сказал, что знатнейших лиц он не желает пустить на приступ. Пароль был: «Бог даст скорее ко­нец».
20  октября. Было совещание ротмистров. Там же именем короля гетман потребовал декларации от тех ротмистров, которые желают служить в течение зимы, и от тех, которые не пожелают. В этот день уже после совещания пришло известие, что замок Озерище добровольно сдался королю59. Переговоры вел воевода виленский. В этот же день положили различного горючего мате­риала в лодку и, поджегши ее, пустили по ветру на сторожевую башню; но зажечь ее не могли, так как лодка не подплыла к баш­не. Пароль был: «Господь Бог воззрит на нас»*
21  октября. Сделан смотр охотникам, которые вызвались идти на приступ. Пароль был: «Помоги нам, Боже».
Die 22 октября. С наступлением дня снова открыли пальбу по крепости, но зажечь ее не могли, так как осажденные разру­шили две стены, оставивши только одну, чтобы ядра не проникали в дерево60. В этот же день, в полдень, было совещание ротмистров, которым гетман приказал иметь всех в сборе, даже выехавших за провиантом, так как получено достоверное известие, что идет вой­ско на помощь осажденным. Гетман посылал на рекогносцировку казацкие роты, но они ничего не открыли. В этот же день гетман отправил в крепость к воеводам королевское письмо с приглаше­нием сдаться; но воеводы не хотели брать грамоты, сказав: «Пус­кай король посылает письма в свои города, а не к нам, потому что мы Короля ме знаем и его не слушаем». В этот же день вечером происходило собрание ротмистров: гетман убеждал всех принести покаяние перед Господом Богом, молить Его о победе и предлагал
собраться завтра к обедне в шатре, а после обедни назначил быть штурму. Пароль был: «Сотвори, Господи Боже».
Die 23 октября. Как только стало рассветать, ударили в ба­рабан, давая сигнал собираться в гетманский шатер: здесь была отслужена обедня, говорена проповедь; многие из тех, которые не вызвались идти на приступ, причастились Св. Тайн. Пока шла обедня, гетман приказал притянуть плот к тому месту, где ему назначено было стоять. Когда пехота исполняла эту работу, из крепости производили усиленную стрельбу, но из наших убили только одного и двоих ранили. По окончании богослужения гет­ман стал перед шатром и, взяв список заявивших желание идти на приступ, вызывал каждого по имени и приказывал отходить в сто­рону. Затем держал к ним речь, благодаря их за рвение и за то, что не жалеют живота своего для вящей своей славы; ои просил их стоять твердо и стараться приобрести от потомства бессмертие, а от короля великую награду. После этого, поставив во главе их Николая Уровецкого, приказал слушать его приказание, затем в сильном волнении и со слезами благословил всех и каждому да­вал руку. Вызвавшиеся на приступ чрез Уровецкого обещали дей­ствовать так, как требует от них честь, благодарили за напутствие и при этом просили прощения как у гетмана, так и у всех прочих, и если кто-либо из них когда-нибудь кого прогневал, у того про­сили отпустить им вину; затем все вместе стали взаимно прощать­ся и подавать друг другу руки, отчего и поднялся сильный плачь. Наконец гетман приказал им идти в траншеи и ничего не начи­нать, пока он сам не приедет. В траншеях вся пехота, как польская, так и венгерская, уже стояла наготове, в боевом порядке, только ждали гетмана, который почему-то замедлил; были приготовле­ны шесты, факелы и другие материалы для примета. Когда все было готово, гетман приказал подать сигнал, чтобы войско сади­лось на лошадей, и сам, сев на лошадь, направился к окопам; русские узнали гетмана по его шляпе с перьями, которую возили за ним на копье, и заметили, что назначенные на приступ вступа­ют в траншеи и подходят к плоту; тогда начали кричать из коепос-
ти, чтобы не стреляли и что хотят начать переговоры. Гетман пре­кратил пальбу и велел спросить: что им нужно? Ему отвечали: «Хотим королевской грамоты и, прочитавши ее, скажем: сдадим­ся или нет».
Спустя немного времени, по прочтении королевского письма, они потребовали заложников, предлагая со своей стороны послать нисколько человек для переговоров. Тогда гетман отправил к ним пана старосту перемышльского Уровецкого и одного из королев­ских придворных; а из крепости выслали шестерых, которые пред­ложили гетману следующие условия капитуляции: во-первых, что­бы их отпустили невредимыми вместе с женами и детьми на роди­ну; во-вторых, чтобы им позволили взять с собою имущество и собственное их оружие, а казенное они оставляют, как-то: пушки, мушкеты, пищали, порох, ядра и провиант. Для большей верности они требовали от гетмана присяги. Гетман на все согласился, толь­ко не разрешил им оставить при себе огнестрельное оружие; за­тем он присягнул исполнить, что обещал, а они присягали сдать крепость, после чего один из шестерых отправился назад к своим. Узнав от него о происшедшем, русские выслали к канцлеру семе­рых из высших начальников, а также и пеших заложников и ве­лели сказать, что воеводы не хотят сдаваться; пусть гетман по­шлет за ними и прикажет взять их силою. Гетман отправил за воеводами несколько десятков человек и при атом велел объя­вить осажденным, чтобы до завтра не выходили из замка, так как теперь небезопасно; велел им сказать также, что находящихся в его руках двадцать русских он оставляет на ночь у себя в залог исполнения обещанной капитуляции. Взяв этих русских к себе в шатер, он, в ожидании прибытия пленных воевод, посадил их и, беседуя с ними, угощал их мальвазией, белым хлебом и другими лакомствами. Между тем привели воевод1*; гетман поздоровал­ся с ними, а потом объявил, что так как они не хотели сдаться
добровольно, как другие это сделали, то он считает их военноп­ленными и потому они не могут пользоваться свободою, как другие.
Их отвели в один шатер, а сам гетман со всеми жолнерами направился в другой. Пели Те Deum и стреляли из пушек и из ружей. Потом все жолнеры, согласно обычаю, через старосту пе-ремышльского приносили гетману поздравления с победою, за что гетман устно всех благодарил. После этих церемоний Он объявил солдатам, что к королю с донесением пошлет п. Дрогоевского. А так как существует обычай, чтобы было послано еще и другое лицо из знатных поздравить короля с победою и со сдачею крепо­сти и рассказать ему весь ход осады, то пусть они сами выберут для этого кого-либо из своей среды. Выбор всех пал на меня, и мне приказано выехать как можно раньше. Потом гетман пригла­сил всех ротмистров к себе на ужин, причем было приказано и русским начальникам разделить трапезу у гетмана. Пароль был: «Буди благословен Господь Бог вовеки».