Восстание тем временем принимало все более широкий характер. Из имения Ноинского движение перекинулось в имение Цеэ. Култашев бросился туда, но отряд крестьян в 40 человек, вооруженный вилами, кольями и огнестрель­ным оружием, собрался в деревне Липовцы и оказал ему во­оруженный отпор. 10 марта Култашев с батальоном солдат двинулся на приступ дома, где засели крестьяне. Однако овладеть домом не удалось, н Култашев решил взять засев­ших измором. Окружив со всех сторон дом, он распорядился не пропускать туда ни одного человека, надеясь голодом вынудить осажденных сдаться. 13 марта большая группа крестьян (в том числе и женщины) предприняла попытку выручить осажденных товарищей. Воспользовавшись тем, что возле дома находился сарай с сеном, они подожгли этот сарай в надежде, что военная команда бросится тушить по–ясар и это даст возможность осажденным бежать. Култашев распорядился не снимать осады дома. Тогда осажденные, выломав ворота, вступили в бой с солдатами, открывшими по ним стрельбу.
В ходе столкновения нескольких крестьян тяжело ра­нило, три или четыре человека сгорели в осажденном доме, остальные были схвачены.
О событиях в Порховском уезде, где к движению при­мкнули крестьяне соседних имений (графини ЗаваДовской и Вильбоа), стало известно не только губернатору, но и са­мому царю. 18 марта фон Адеркас лично отправился к ме­сту восстания. Одновременно Николай I отправил туда же в качестве уполномоченного полковника Германа. Из до­клада губернатора министру внутренних дел мы узнаем, что 20 марта он прибыл в одиу из деревень помещика Ноинско­го — Крутец, уже успев по дороге «внушить повиновение» в 12 деревнях. Почти одновременно с Адеркасом к месту восстания прибыл полковник Герман, а еще до их прибытия в Крутец подошли спешно затребованные войска.
21 марта крепостным Ноинского был отдан приказ со­браться на следующий день в селе Крутец. Однако крестьяне не подчинились приказу и вместо этого начали собираться большими группами в соседних деревнях. Как указано в до­несении губернатора, около 60 крестьян были вооружены ружьями и пиками. Увидев, что им не удастся справиться с войсками, восставшие отступили, но отказались выполнить требование фон Адеркаса. 23 марта силою оружия значитель­ная часть «непокорных» была все же доставлена в Крутец. Однако наиболее стойкие скрылись, захватив с собою оружие.
Когда участников движения удалось собрать, полков­ник Герман велел солдатам окружить их и потребовал, чтобы крестьяне «покаялись и изъявили покорность». Тут же был отдан приказ арестовать наиболее деятельных участ­ников восстания. Крестьяне попытались заступиться за своих товарищей, но по распоряжению Германа и губерна­тора некоторые из них были наказаны розгами.
Арестовав часть крестьян и оставив солдат для оконча­тельного усмирения восставших, каратели двинулись в име­ние Цеэ- После снятия допроса с раненых крестьян они со­брали 25 марта всех крепостных Цеэ. Крестьяне были на­казаны розгами, после чего еще двое участников волнения были арестованы и вместе с ранеными отправлены в Порхов-скую тюрьму. Часть войска была оставлена в имении для полного подавления «беспорядков». Войска были отозваны только спустя два месяца— 14 мая 1826 года — по просьбе самих помещиков.
В свете бурных крестьянских волнений 1826 года в Псковской губернии должен быть упомянут и присланный в Петербург донос на А. С. Пушкина, что он ведет какую-то агитацию среди крестьян, и отправка в Псковскую губернию специального агента-провокатора Бошняка с целью «произ­вести сколь возможно тайное и обстоятельное исследование поведения известного стихотворца Пушкина, подозреваемого в поступках, клонящихся к вольности крестьян, и арестова­нии его и отправлении его куда следует, буде бы он ока­зался действительно виновным». «Исследование» Бошняка не дало результатов, и потому Пушкин не был арестован.
В 1831 году в губернии вспыхнула эпидемия холеры. Об­щее тяжелое положение крестьян и неумелые действия мест­ных властей по  борьбе с эпидемией привели к тому, что
в разных местах губернии начались так называемые «холер­ные бунты», являющиеся выражением глубокого недоволь­ства народа феодально-крепостническими порядками в стране.
Одной из форм выражения этого недовольства стали анонимные письма, в которых местные власти обвинялись в казнокрадстве и других злоупотреблениях. Авторы анони­мок требовали сурово наказать виновных, угрожая в против­ном случае перебить все начальство губернии. Из 794 ано­нимных писем, распространенных в губернии, не менее 53 было обнаружено в Пскове.
С середины 50-х годов XIX века царское правительство оказалось вынужденным вплотную заняться вопросом об отмене крепостного права в России.
Основной причиной реформы 1861 года была, как указы­вал В. И. Ленин, «сила экономического развития, втягивав­шего Россию на путь капитализма. Помещики-крепостники не могли помешать росту товарного обмена России с Евро­пой, не могли удержать старых, рушившихся форм хозяй­ства» ‘.
Сыграли свою роль выступления крестьян, усилившиеся в 50-х годах. Нарастало крестьянское движение и в Псков­ской губернии.
Мы знаем о 50 случаях выступлений псковских крестьян в последнее десятилетие перед реформой. Более половины — Это открытые выступления, которые подавляли полиция и войска. Менее половины — это подача жалоб царю, губер­натору и т. д.
Большинство волнений было ответом на усиление экс­плуатации и жестокое обращение помещиков. Так, в марте 1856 года вспыхнуло волнение в имении помещика Ф. Нели­дова, известного истязателя. Нелидов купил в Торопецком уезде имение, крестьян которого собирались передать в казну. Когда Нелидов прибыл в имение, крестьяне заявили о своем несогласии быть во владении этого помещика. Они указывали, что Нелидов человек крайне жестокий, у него имеется специальная тюрьма, где беспощадно истязают кре­стьян; он безмерно обременяет их работой, забирает весь хлеб и т. д. Ни уговоры, ни угрозы, ни ввод в имение солдат не помогли: крестьяне упорно стояли на своем. Убедившись в  невозможности  сломить  сопротивление  крестьян,   власти
арестовали 17 человек и отправили их в Торопецкую тюрьму. Но и это не сломило сопротивления крестьян, кото­рые волновались до конца 1857 года.
В 1857 году произошли волнения в имениях помещиков фон дер Беллена и Мягкова. Причиной неповиновения было то, что фон дер Беллен заставлял крестьян платить тяжелый оброк — 21 рубль серебром с тягла — и, кроме того, рабо­тать 40 дней на барщине. Крестьяне не успели засеять свои поля и совершенно разорились. Помещик отобрал у них весь лен в счет оброка. «Зачинщики» волнения были биты роз­гами и посажены на неделю в островскую тюрьму, а осталь­ные наказаны на месте 10—15 ударами розог.
В июле 1857 года в имении порховского помещика Мяг­кова часть крестьян бросила работу. В прошении псковскому губернатору крестьяне писали, что Мягков заставляет их ра­ботать круглую неделю, что работают от мала до велика, в том числе женщины и дети, что он отобрал огородную Землю под свои нужды. От безмерной работы на помещика они не имеют хлеба даже осенью. Он непрестанно мучает их и истязает.
Крестьяне писали: «…мы с охотой желали бы разлу­читься и с родиной своей и быть на краю света, нежели испытывать обременительные работы от помещика Мягкова». Следствие выяснило, что 85 крестьян деревень Заклинье1 Трофимове, Ласт, Юрьево и Качурицы должны были, по­мимо различных поборов, обрабатывать ежегодно 40 деся­тин пахотной земли и 80 десятин сенокоса, чесать лен и про­изводить другие работы.
Несмотря на то что даже местные власти были вынуж­дены признать «обременительность управления» Мягкова, никаких мер для обуздания его не приняли. Более того, крестьяне Мягкова подверглись наказанию и были «приве­дены в повиновение».
Уездный предводитель дворянства А. Бороздин писал гу­бернатору, что он просил Мягкова «принять меры к возмож­ному облегчению положения крестьян. Однако ж, — добав­лял он, — управление может измениться только постепенно, а не вдруг, дабы не дать повод крестьянам его и соседним к беспорядкам и ослушанию противу помещика».
Волнение в имении Мягкова было одним из многочислен­ных в Порховском уезде. Это видно из рапорта порховского земского исправника Володимерова от 28 июля 1857 года псковскому губернатору: «Имею честь представить при сем
й подлиннике объявление г-на Мягкова на благоусмотрение Вашего превосходительства с присовокуплением, что в Пор-ховском уезде дух своеволия крестьян и неповиновение их владельцам усиливается до степени, что недостаточно одних убеждений полиции без строгих мер».
С 1857 года в ряде уездов широко распространялись слухи о скором освобождении крестьян. Эти слухи оказа­лись поводом для крестьянских волнений. В декабре 1857 года в островском имении помещиков Елагиных по­явился «отставной из дворян» Турчанинов, который говорил помещичьим крестьянам о скором их освобождении, «что привело к брожению в их среде». Трое крестьян тут же на­чали «отыскивать свободу». Во время следствия было уста­новлено, что Турчанинов распространял эти слухи и в дру­гих имениях, а брат его за «подобные же действия предан суду и содержится под стражей». Дело закончилось арестом Турчанинова, а крестьянам «сделано на месте надлежащее внушение и таким образом в вотчине г-на Елагина водворен прежний порядок и спокойствие».
В феврале 1858 года губернатор доносил министру внут­ренних дел, что рядовой инвалидной команды Торопецкого уезда Федор Павловский распространял среди крестьян слухи о вольности. Сообщая, что Павловский уже арестован и агитация его еще не успела «произвесть вредных послед­ствий к нарушению общественного порядка и спокойствия», губернатор добавлял: «Вообще к прекращению таковых дей­ствий со стороны неблагонадежных людей, которые будут замечены в распространении между крестьянами нелепых толков о свободе, в самом их начале приняты деятельные меры по всем уездам…»