5 сентября. Почти в полночь показался сильный огонь со стороны окопов, затем стал усиливаться, распространяясь все бо­лее и более. Когда таким образом пожар длился уже дна часа, у гетмана ударили тревогу, и было приказано войску стоять в лаге­ре наготове, коннице в строю, а ротам пана Чеховского, г. при­дворного подчашего, п. Жолкевского30, п. Уровецкого идти к са­мым окопам, причем и я также следовал со своим отрядом. С другой стороны крепости подошел король со своим и литовским войском и расположился у самой реки в боевом порядке. Между тем огонь стал распространяться, занимая все большее и большее пространство. Наши, для того чтобы русские не могли потушить пожар, большими кусками бросали в огонь серу и смолу. Когда до рассвета оставался только час и огонь захватил половину крепос­ти, русские начали кричать со стены: «Город уже ваш, ради Бога не стреляйте». Услышав об этом, гетман приказал объявить им, что если они желают сдать замок, то должны выслать к нему всех воевод, а сами пусть гасят пожар. Осажденные выслали нисколь­ко человек, но не воевод. Когда гетман это заметил, он отослал их назад и требовал, чтобы непременно явились воеводы; если же они сейчас не выйдут, то он сделает приступ к городу и всех пере­бьет. После этого вышли 5 воевод1*, которых гетман велел при­вести к себе, а прочим приказал охранять крепость. Пехоте как венгерской, так и польской он велел оставаться в строю и запре­тил кому бы то ни было отлучаться от хоругвей. Вскоре приехал король к тому месту, где находился канцлер. К нему обратился с речью канцлер, благодаря Господа Бога за эту победу и прося, чтобы король оказал свою милость тем, которые были под его начальством. Король сперва благодарил Бога за победу, канцлера за его усердие, обещал всячески наградить тех людей, которые были под его начальством. Затем король приказал, чтобы it. кан-
цлер никого не пускал в крепость, а распорядился тушить пожар. Сам он поехал в поле. Канцлер велел русским очистить крепость; 50 гайдуков отправились выносить порох и пушки. Простого на­рода и других вышло из города 500, и каждый со своею иконою; у них отобрали оружие и лошадей. Вслед за этим 50 гайдуков пошли в крепость за порохом и пушками. Увидев это, толпа обо­зной челяди, которая собралась по другую сторону крепости в королевском лагере, полагая, что гайдуки идут в крепость для гра­бежа и для добычи, в ослеплении полезли вверх на стены и, про­никнув в крепость, начали истреблять и рубить неприятеля. М^лы-шав крики, бросилась в крепость и вся пехота; тогда все капитаны, ротмистры и сам гетман старались удержать их, но все усилия их были напрасны. Наши учинили позорное и великое убийство, же­лая отомстить за своих павших товарищей. Они не обращали ни на кого внимания и убивали как старых, так и молодых, женщин и детей. Начальники, не будучи в состоянии удерживать их, отъез­жали прочь, а имевшие сострадательное сердце не допускали уби­вать тех, которых наша кавалерия захватила в плен, в особеннос­ти женщин и детей. Все заняты были убийствами и грабежом, так что никто не тушил пожар. Огонь охватил всю крепость, и спа­сать более было нечего. Когда огонь дошел до пороха, то наших погибло разом 200 человек; 36 пушек сгорело и несколько сот гаковниц, несколько тысяч ружей и других ценных вещей; денег, серебра и шуб весьма много, так что нашим мало досталось, кро­ме разве платья и денег, взятых с убитых. Приехавши в лагерь, гетман приказал ударить в барабан, чтобы сходились к нему рот­мистры с товарищами; когда они явились, гетман, принесши бла­годарение сперва Господу Богу, благодарил потом всех за то, что исполнили свой долг, постарались о том, что свойственно хоро­шим мужам и воинам, обещал милости и награды от короля, а они поздравляли гетмана с победой, затем пропели Те Deum, а после слушали обедню. После обедни гетман объявил нам, что, по пока­заниям пленных, по всей вероятности, придет вспомогательное
войско на выручку, а потому постоянно нужно быть наготове и настороже. Пароль был: «Хвала Богу».
6 сентября. Днем канцлер приехал к королю; здесь происхо­дил совет, на котором рассуждали о том: возобновить ли крепость или нет; во-вторых: идти ли дальше или послать войска; в-тре­тьих: зимовать ли здесь или вернуться в Польшу. Порешили так: выбрав место поудобнее, строить крепость и не уходить, пока она не будет готова. Самому королю дальше не идти и не посылать войска, разве только, когда в Холм прибудут большие орудия из Москвы, чтобы или овладеть ими, или сжечь вместе с замком; пробыть здесь еще три недели, а потом, оставив жолнеров, коро­лю с волонтерами возвратиться в Польшу. В этот же день король ездил осматривать место для постройки крепости, но не нашел лучшего, чем старое; да и другие советовали его королевскому величеству строить на старом месте, приводя ту причину, что если бы король вздумал ставить замок не здесь, то впоследствии мос­ковский царь может воспользоваться старым местом и укрепить его. Итак, решено восстановить крепость на прежнем месте. В этот же день барабанным боем созвали ротмистров, которым гет­ман и объявил, что намерен уже снимать лагерь и что поэтому нужно собрать лошадей, телеги и слуг, в случае если они посланы на фуражировку. Я говорил с канцлером, чтобы он испросил для меня у короля позволение ехать домой и, ссылаясь на необходи­мость, просил его ходатайствовать за меня перед королем, чтобы последний обратил внимание на мои заслуги; но finaliter ничего не успел у него, а отложил до завтра. Пароль был: «Да будет вечная слава Господу Богу».
7 сентября. Около полудня гетман приказал первый раз уда­рить в барабан, чтобы приготовлялись к выступлению; его черные жолнеры пришли к нему, требуя денег и pro finali объявили, что если им не дадут деньги, то они не желают продолжать поход, а хотят отправиться в Польшу; гетман всячески убеждал их, но они отказывались от всего; впрочем, Полагая, что они не станут упор­ствовать, гетман приказал другой раз ударить в барабан, чтобы
седлали лошадей; тогда все остальные начали приготовляться, но первые и не думали, так что канцлер в этот день не тронулся с места. В этот же день пришли грамоты к его королевскому вели­честву от князя московского; в них выражалось удивление, что король, приняв его послов и выслушав посольство, осаждает кре­пости и занимает его землю, а потому убеждает короля поступать, как пристойно христианину, и быть готовым на взаимное согласие и на мир. Король ничего не ответил на это. Канцлер чрез Уровец-кого всячески убеждал меня, чтобы я не хлопотал о возвращении домой, обещая, что тут уже будем недолго, обещая также, что король намерен вознаградить меня за мои издержки и утраты, и сам говорил со мною о расположении и о королевских милостях ко мне и обещал награды. Тогда я согласился проводить короля до Витебска, но еа conditione35, что в день св. Мартина36 я должен быть дома. В этот же день мы вынесли из лагеря с большими почестями тело покойного Завихотского, которого повезли на родину. Пароль был: «Велика милость Господня».
8 сентября. Около часа до восхода солнца ударили в бара­бан у гетмана, чтобы приготовляться к походу. Однако черные жолнеры требовали деньги, а гетман всячески убеждал их подо­ждать немного, обещая заплатить, лишь бы они шли с остальны­ми; но те стояли на своем. Затем он приказал ударить в барабан второй и третий раз, и мы Тронулись, а черные остались на том же месте; их ротмистры со своими свитами следовали за канцлером (в отдалении); и мы расположились у реки не лагерем, но там, где кому было приказано, отойдя на одну милю от крепости. В этот же день под вечер гетман приказал созвать ротмистров и перед ними сильно обвинял тех, которые остались и не хотели идти, до­казывая, что им не пристало это, и угрожая, что это будет им не на радость; тех же, которые ехали, благодарил и обещал им награ­ду. Затем приказал ротмистрам переписать de nomine оставших­ся; когда ротмистры исполнили приказание, гетман велел, чтобы каждый съездил и взял слово со своих товарищей на следующий день явиться к нему. Так как ротмистры не согласились на это, то
гетман заметил: «Вы обязаны сделать это, и, если не сделаете, я пошлю за ними гайдуков». Слова эти сильно рассердили ротмис­тров, которые сказали гетману: «Мы не для того вывели людей из дому, чтобы их хватали гайдуки; найдите другой способ при­глашения, а мы идем к ним и с ними решаемся разделить счастье и горе, потому что нам не годится покинуть их в беде». Затем они отправились назад в свои роты, оставив у нас телеги и свиту. Ло­зунг был: «Господь Бог карает злых».
Die 9 Septembris. Темрюка Пятигорца, имевшего сотню ка­заков, король послал добывать языка. Темрюк в расстоянии че­тырех миль от нашего войска встретил неприятеля и завязал с ним битву, но так как тех было много, то должен был отступить с казаками; неприятель преследовал его полмили, но он не потерял ни одного из своих, а языка все-таки привел. В этот день я послал письмо к теще со слугою пана Влодковского.
В тот же день король велел объявить по всему войску, что всякому, кто захочет работать в крепости над устройством вала, будут платить по три гроша в день, кроме жалованья. В тот же день рано утром приехали «черные» в наш лагерь по совету тех ротмистров, которых канцлер бранил суровыми словами; они рас­сказали канцлеру обо всем, что у них случилось, и просили про­стить им их глупость; за них просили все. В тот же день рас­положились лагерем в двухстах шагах от места стрянки на рассто­янии порядочной мили от замка по направлению к Торопцу. Ло­зунг был: «Господь Бог щедр».
Die 10 Septembris. Утром приказано было профосу ездить с трубачом по лагерю и объявлять, чтобы никто не смел ни около лагеря, ни в самом лагере убивать скот или заниматься какою-либо грязною работою, а кого поймают, тот будет строго наказан. В тот же день барабанным боем оповестили ротмистров собирать­ся к гетману. Гетман увещевал их и просил от имени короля рабо­тать над сооружением крепости вместе с другими, говоря, что ко­роль со своими жолнерами взялся строить Одну часть замка; дру-