гую часть взяли на себя литовские паны, третью венгерцы, а чет­вертую король предложил людям канцлера. На это жолнеры от­вечали, что они не обязаны это делать, да и не могут, хотя бы и хотели, потому что у них нет лишних слуг; а те, которые есть, должны или заботиться о продовольствии, или ходить за лошадь­ми, так что у них совершенно некому работать, сами же они не умеют.
Ничего почти не добившись, канцлер, однако, не переставал их упрашивать. Жолнеры обещали дать окончательный ответ зав­тра. В тот же день король близ Суража поставил сильный кор­дон, чтобы никого не пропускать в Литву без дозволения, так как из литовского лагеря многие волонтеры стали разъезжаться, да и сами литовские папы не прочь были тайком отослать немало лю­дей из своей свиты. В тот же день я послал домой своего стрелка Собанского с письмом. Пароль был: «Господь Бог милостив».
Die И Septembris. Утром канцлеру дали знать, что недалеко от лагеря находится большое войско) которое, по всем признакам, намеревается атаковать нас. Вследствие этого приказано всем быть наготове и поставлена сильная стража, а Сверчевского с тридца­тью всадниками послали разведать и донести, что заметит. Вер­нувшись, Сверчевский донес, что, отъехав на несколько миль от лагеря, он ничего не заметил, а в стороне в шести милях видели только около трехсот лошадей. Пароль был: «Призри на нас, Гос­поди Боже».
Die 12 Septembris. Тотчас с наступлением утра поставили лаг герь короля в расстоянии стадии от нашего, сейчас за рекой в по­лутора милях от первого лагеря. Литва же полками расположилась перед королевским лагерем. В этот день, когда устраивали лагерь, коронный надворный маршал Андрей Зборовский хотел, чтобы его возы стали впереди возов литовского маршала Альбрехта Радзивилла. Об этом он долго спорил с обозными, которые уст­раивали лагерь. Те отослали их к королю, чтобы тот решил, чьи возы ставить впереди. Когда дело дошло до короля, польский
маршал напоминал о своем преимуществе перед литовским, гово­ря, что в унии есть условие, что если нет великого маршала в Литве, то его место заступает польский надворный. Король на это отве­тил, что по случаю его позднего приезда немало дел, даже некото­рых иностранных, поручено было литовскому маршалу. Итак, pro hac vice пусть имеет преимущество пан маршал литовский. На это Зборовский ответил: «Дело идет не об имени, но о моем сане, о чести государственной и о моих преемниках, чтобы они не поду­мали, будто я допустил умаление своего сана. Потому solemniter protestor, чтобы потом иметь основание опереться на этот протест. Прошу, чтобы этот протест не сочтен был противным вашей ко­ролевской милости, чтобы он был занесен в книгу и копия с него была мне выдана за печатью».
Вследствие этого маршал Зборовский не стоял в лагере, но отдельно вместе со своим братом Самуилом Зборовским. Па­роль был: «Господь Бог дарует победу».
13 сентября. Утром король присутствовал в совете, где шла речь о том, кого оставить в крепости. Но еще не conclusum  ; од­нако, чтобы больше было охотников, назначено тем жолнерам, которые захотят там остаться, по 20 злотых на коня. Пароль был: «Заботься о нас, Господи, и вперед».
14 сентября. Князь Януш Острожский38 послал за прови­зией 80 конных казаков. Из них 40 всадников осталось у возов, другие 40 пошли дальше на поиски провианта. Они наткнулись на 50 татарских наездников, передовых неприятельского отряда. Наши, построившись в ряды, бросились на них и потеснили их назад. Татары, отступая, навели наших на большое войско, разме­щённое на 3 части. Вмиг все бросились на наших спереди и с бо­ков, видя, что борьба не равна, наши поскакали назад, но им труд­но было уйти. Затем, видя, что нет спасения, они, прискакав к нескольким деревням, соскочили с коней и стали мужественно от­стреливаться из длинных ружей. Ушли только трое и то раненые, а из других 6 были взяты в плен, 6 убиты. Вскоре на то же войско наткнулся отряд из 40 венгерских всадников, которые также были
разбиты татарами, но несколько из них уцелело. В этот день ко­роль приказал всем ротмистрам съехаться к нему на поле. Когда они собрались, король увещевал их быть внимательными к своим обязанностям, потому что он сам, как говорил, видел собствен­ными глазами, что караульная служба в большом беспорядке: на передовых постах спят, снимают с себя броню, коней распускают; между тем стража не должна быть таковой, от нее все зависит; итак, необходимо, чтобы за этим строго смотрели господа ротми­стры. Во-вторых, чтобы возов из обозов не брать, потому что некоторые, положив поклажу только на подставки, самые повоз­ки отсылают назад. Поэтому, еели еще где-нибудь произойдет что-либо подобное, то за это будет строжайше взыскано: пусть узна­ют, что король умеет жаловать добрых и наказывать дурных; кроме того, король приказал запретить пахолкам, которые пасут лоша­дей за обозом, кричать ночью, а тот, которого застанут гайдуки, пусть не пеняет на себя. Пароль был: «Спаси нас, Господи».
15 сентября. Король постановил, что для большей безопас­ности тех, которые отправляются на фуражировку за несколько миль от армии, должны следовать по очереди за ротмистрами по 1000 всадников. В этот день я был очень болен сперва лихорад­кой, а потом горячкой, к тому же имел еще сильный понос. Па­роль был: «Господи Боже, буде нашим вождем».
16 сентября. Король послал Филипповского39 с нескольки­ми стами польских всадников, также венгерца Барбидэярского40 с несколькими сотнями венгерцев, прибавив к ним 500 гайдуков, разузнать о том войске, которое разгромило казаков князя Яну-ша; однако, если они заметят его, им не велено ничего предприни­мать без особого распоряжения. Пароль был: «Господь Бог бла­гословляет».
17 сентября. Начали насыпать туры в замке Великолуцком, до окончания починки которого осталось уже немного. В тот же день пришло королевское письмо, что едет великий татарский по­сол, который уже находится по эту сторону Вилены. Итак, сове­товались о том, где выслушать посла, и решено послать ему на-
встречу, чтобы он воротился в Вильно и Там ожидал короля, где и будет аудиенция. В этот день король пожаловал пану канцлеру Межирецкое староство и Гарволинское поместье с несколькими деревнями, которое прежде принадлежало староству Стенжицко-му. Пароль был: «Соверши Господи Боже».
18 сентября. Филиповский, оставивший свой полк за четы­ре мили, один приехал к королю за подкреплением, говоря, что он встретил московские разъезды, на которые и ударил, и что они тотчас обратились в бегство, но никого нельзя было захватить, только один передался к нам и рассказывал, что русских 4000; король дал ему 2000 людей и велел идти за русскими до самого замка Торопца, а там вступить с ними в сражение. Из нашего лагеря канцлер послал с ним надворного подчашего с 50 всадни­ками, пана Конецпольского с 50 всадниками, пана Жолкевского с 50, Фаренсбаха со 100 конными рейтарами. В этот же день ко­роль послал своих коморников в Польшу с универсалами. Па­роль в этот день был: «Господь Бог укажет нам путь»1′.
19 сентября. Пришло донесение королю от Филона, старо­сты оршанского, воеводы смоленского, который разбил под Смо­ленском 8000 русских таким образом: надеясь на помощь со стог роны короля, он направился к небольшой крепости, находящейся в нескольких милях за Смоленском, и там думал соединиться с королевскими людьми. У него было не больше 700 человек кои-ницы, составленной из шляхты, живущей около Орши, а пехоты и казаков 1000, орудий 2 и гаковниц 12 на колесах. Когда он под­ступил с этим отрядом под Смоленский замок, на него сделали вылазку несколько сот стрельцов, но он их разбил и преследовал до самого крепостного моста. После этого он отошел назад на 1V 2 мили от крепости и там стал лагерем. Русские в тот же день, желая отомстить за поражение, в числе 4000 человек конницы и 3000 пеших, сделали вылазку; заметив это, Филон тотчас пост-
» Тут автор поместил в своем дневнике артикулы умершего гетмана Тар-новского о порядках военной службы; в русском переводе они опущены, так как близкого отношения к содержанию дневника не имеют.