Столыпинская аграрная реформа принесла опочец»-ким крестьянам новые беды. Помещики охотно переда­вали в поземельный банк отрезанные земли: они полу­чали за свои отревки цену, вдвое превышавшую ры­ночную стоимость. Поземельный банк предоставлял эту землю крестьянам с рассрочкой на 49 с половиной лет, но эта земля обходилась им вчетверо дороже.
Бесчисленные тяготы свалились на крестьян и от размежевания надельной земли на хутора. Малозе­мельному крестьянству оно несло разорение. Лишив­шись общих выгонов, кустарников и водопоев, кре­стьяне не могли вести хозяйство на 3—5 десятинах, продавали свои дома и уходили в города. А кулаки скупали «за бесценок наделы бедняков и быстро бога­тели.
Закон запрещал помещикам приобретать надельные земли, но они покупали их на имя своих кучеров, ла­кеев, батраков и на всякий случай брали от тех век­селя. Так делал, например, помещик Болычев. Власти закрывали глаза на любые мошенничества богатеев.
Владелец имения Васильевское Печано-Горайской волости Корсаков через подставных лиц купил не­сколько наделов у глуховских крестьян, а взамен выделил захудалую пустошь в другом конце уезда. Земли крестьян вклинивались в корсаковские владе­ния, а землица у глуховцев была хоть куда: по берегу Великой, с заливными лугами.
Окружной суд утвердил мошенническую сделку и постановил снести постройки глуховских мужиков, продавших наделы. Завязалась многолетняя тяжба, дело о которой хранится в Псковском областном ар­хиве.
В 1903 году Корсаков вызвал в Глухово большой отряд урядников и сотских и заставил глуховцев дать подписку о том, что они уберут постройки добровольно.
Однако начавшаяся революция 1905 года вынудила власти отложить это дело. В 1907 году дворянский съезд избрал Корсакова-сына предводителем дворян­ства, Корсаков вновь возбудил дело и решил его, что называется, в одночасье.
Бывшая глуховская крестьянка Александра Семе­новна Семенова, из деревни Голощапы (колхоз «Путь к коммунизму»), позже рассказывала: «Я тогда еще девочкой была, но хорошо помню, как в деревню во­рвались урядники и стражники, оцепили деревню так, чтоб к ней и зверь не проскочил, и птица не проле­тела. Десятка два бравых молодцов с топорами и ло­мами взобрались на чердаки и своротили крыши и печ­ные трубы всех глуховцев — и тех, которые продали наделы, и тех, которые не продали. Через час или два все было кончено. Стражники отправились в Василь­евское пир пировать, а наши мужики запрягли лоша­док, сложили узлы в телеги и поехали куда глаза гля­дят. Вся деревня из 13 дворов была разворочена. Так я очутилась в Голощапах, в 50 верстах от родного Глу-хова».
Десять лет стояли глуховские сады над рекой Ве­ликой, напоминая всем, что некогда здесь была де­ревня. Только Октябрьская революция восстановила справедливость: глуховцы вернулись в свою деревню и построили себе новые избы.
Первая мировая война принесла народу неисчисли­мые бедствия. Промышленность работала только на военные нужды. Не хватало самых необходимых това­ров — соли, спичек, керосина. Все молодые и здоровые мужчины находились в армии. В деревнях многие поля оставались незасеянными.
Еще бедственнее было положение в прифронтовых районах. Опочецкий уезд, как и вся Псковская губер­ния, входил в прифронтовую полосу. Штаб Северного
фронта находился в Пскове. Немцй занимали Латвию. Война вплотную придвинулась к границе Опочецкого уезда. В прифронтовых районах чаще происходили мо­билизации людей, чаще реквизировали фураж и про­довольствие.
В 1916 году для военных целей спешно строилась Псково-Полоцкая железная дорога. Работали здесь пленные австрийцы и женщины из прилегающих во­лостей: Воронецкой, Полянской, Петровской и Жадринской. Строительство дороги создавало дополнитель­ные трудности в продовольствии и фураже, усиливало нехватку в деревнях рабочих рук. Голод стучался в двери едва ли не каждого деревенского дома. Одни лишь кулаки благоденствовали.
Самодержавие не способно было вывести страну из кризиса. Выход был только в революции, и она свер­шилась.