Опочецкий уезд был образован при Петре I в связи с новым административным делением России на провинции, губернии и уезды.
Опочецкий уезд занимал юго-западную часть Псков­ской губернии и был вытянут с северо-запада на юго-восток. Он граничил с Островским и Новоржевским уездами Псковской губернии, с Невельским и Себеж-ским — Витебской. Площадь уезда составляла более четырех тысяч квадратных километров. В состав его входило 15 волостей, среди которых наиболее населен­ными и обеспеченными были Воронецкая, Велейская, Красногородская, Полянская и Жадринская, самой ма­лолюдной и захудалой была Копылковская волость, а остальные — Печано-Горайская, Старицкая, Матюш-кинская, Петровская, Глубоковская, Еженская, Афа-насьево-Слободская, Покровская и Сине-Никольская — относились к средним.
Через весь уезд с юга на север протекала река Ве­ликая с ее многочисленными притоками, которая имела большое хозяйственное значение: по Великой и ее притокам сплавляли лес. В уезде было 190 боль­ших и малых озер, которые также играли немаловаж­ную роль в экономике края, обеспечивая население рыбой,
Треть всей территории уезда занимали леса, на юге — хвойные, на севере — лиственные: береза, осина, ольха. Население южных волостей занималось лесным промыслом: рубкой и сплавом леса, изготовлением де­ревянной посуды, колес, телег и саней.
Однако главным занятием жителей уезда было зем­леделие. Хотя почвы здесь среднеплодородные, а на юге и малоплодородные, на них получали хоро­шие урожаи льна — наиболее распространенной куль­туры. Льном торговали с Прибалтикой и Новгородом, он давал главный денежный доход, одевал крестьян­скую семью. Лен воспевали в песнях:
Лен, наш кормилец-ленок, На тебя вся надежа, Подать ты нам и оброк, Ты нам хлеба кусок, Ты и одежа…
Помимо льна, сеяли рожь, овес, ячмень, горох, сажали картофель.
В царствование Екатерины II Опочка в течение пяти лет (1772—1777 гг.) была губернским городом. К этому времени относится застройка ее первыми ка­менными зданиями. В 1774 году весь Верхний дере­вянный город сгорел дотла. Больше он не восстанав­ливался.
Дальнейшее строительство велось в Нижнем городе. Генерал-губернатор граф Чернышев, прибыв в Опочку, составил докладную на имя царицы, в которой про­сил разрешения на постройку каменных домов для «губернской канцелярии и домов губернаторских и прочих при губернии служащих», а также каменной соборной церкви, так как прежняя, а с нею еще че­тыре, бывшие иа валу, сгорели. На этом докладе Ека­терина II начертала: «Быть до сему».
Первыми каменными сооружениями стали двух­этажный корпус — казарма и такое же здание присут­ственных мест, в котором разместились казначейство и тюрьма (эти строения сохранились до наших дней). В 1795 году между ними был возведен Спасо-Преоб-раженский собор. Кроме них были построены камен­ные дома для генерал-губернатора Чернышева (позд­нее в нем размещалось малое женское училище) и губернатора Каховского (в дальнейшем — почтовая контора).
Описание города того времени оставил первый опо-чецкий историк Л. А. Травин (1732—1818 гг.): «Строе­ние обывательских дворов было тесное, избы простые
с черными печами, улицы и переулки кривые. Вид онаго представлялся сущей деревней как по подлому строению домов, так и что не было не единыя торго­вый лавки и что священники и посадские жители, осо­бенно женский иол… едва имели башмаки на ногах, большая же часть обувалась в лапти».
Недолго Опочке пришлось быть губернским горо­дом. В 1777 году, после учреждения Псковского на­местничества, Опочка снова стала уездным городом. Вслед за этим прекратилось и строительство, так ак­тивно начавшееся.
Однако в последующие годы вид города постепенно изменялся.  Обветшалые стены и башни Нижнего города были убраны. В слободах появились кирпичные здания. Застройка домами городского типа шла по обоим берегам реки. Правобережную часть стали назы­вать городской, левобережную — Завеличьем. Крутые склоны вала заросли деревьями, и он стал местом от­дыха и развлечения горожан. Тем не менее Опочка оставалась захолустным городком, населенным чинов­никами, мелкопоместными дворянами, купцами и ма­стеровым людом. Вдоль кривых улиц тянулись высо­кие заборы, за которыми густо разрастались тенистые сады. Мостовых не было, и в дождливое время многие улицы, да и сама городская площадь, становились не­проходимыми. Не было даже моста через Великую — обходились лодками и паромами.
В начале XVIII века землевладение в Опочецком уезде представляло следующую картину: дворянам принадлежало 57 процентов земель, монастырям и церкви — 13, государству — 19 и крестьянам — 11 про­центов. При Екатерине II, проводившей политику укрепления дворянства, многие именитые царедворцы получили большие земельные наделы в Опочецком уезде.
Среди здешних помещиков были люди, чьи имена сохранила история. В 1746 году владельцем «Михай­ловской губы» (большая излучина реки Сороти), со­стоявшей из имений Михайловское и Петровское Во-ронецкой волости, стал генерал русской армии Абрам Петрович Ганнибал, прадед А. С. Пушкина. В селе Матюшкино обосновался знатный род Голенищевых-Кутузовых.
К концу первого десятилетия XIX века на западе государства снова нависли грозовые тучи: наступала армия французов под предводительством Наполеона. В августе 1812 года к населению прифронтовых губер­ний, в том числе и Псковской, обратился командующий
русскими войсками Барклай-де-Толли с воззванием, в котором призывал подниматься на вооруженную борьбу с Врагом.
Псковичи горячо откликнулись на этот призыв. Многие из них сражались в рядах русской армии, мно­гие угдли в партизанские отряды. В Опочецком уезде были созданы из вооруженных крестьян караулы для борьбы с французскими отрядами, заходившими на территорию губернии и грабившими мирное население.
Жители Пскова и пригородов оказывали большую помощь армии генерала Витгенштейна, закрывавшей французам дорогу на Петербург, снабжая ее продоволь­ствием, одеждой, фуражом, лошадьми. В Пскове, Острове, Опочке и других псковских городах работали госпитали. Французы не смогли сломить сопротивле­ние русского народа. Поднимаясь на борьбу против врага, крестьяне надеялись после разгрома французов добиться от царя освобождения от крепостного гнета.
Россия одержала победу над врагом. Герои войны — простые крестьяне возвращались в свои деревни. Но здесь они снова столкнулись с произволом помещиков и непосильным трудом.
К этому времени все государственные земли оказа­лись розданными помещикам. Имение Петровское, на­ходившееся в двух верстах от Опочни, царица Елиза­вета Петровна подарила своему фавориту графу Ки­риллу Разумовскому, владевшему в разных губерниях 45 тысячами крепостных крестьян. Большой Тригор-ской вотчиной владел Александр Вындомсний; име­ниями Крулихино и Нестюгино — князья Львовы. Село Глубокое было отдано князю Дундукову-Корса-кову. В имении Лямоново (или Лямоны) Покровской волости обосновались бароны Фредериксы; в Горанях Печано-Горайской волости — бароны Розены, в Жадро Жадринской волости — графы Сиверсы.
Крестьяне в Одочецком уезде, как и во всей Псков­ской губернии, находились на барщине. За пользова­ние землей крепостные крестьяне должны были тру­диться на помещика шесть дней в неделю, оставляя для работ на своем поле, урожай с которого в боль­шинстве также попадал в хозяйские закрома, лишь воскресенье. Они были полностью во власти помещи­ков, которые имели право не только наказывать кре­стьян, отдавать их в солдаты, ссылать в Сибирь и про­давать без земли, но даже безнаказанно убивать их.
Во второй половине XVIII вева многие помещики в России стали заводить в своих вотчинах промышлен­ные   предприятия — льняные,   лесопильные,   полотня-
ные. Появились такие предприятия и в Опочке. Про­никновение в крестьянское хозяйство капитализма еще больше ухудшало положение крестьян. В селе Петров­ском (или Петровской мызе), которое от графа Ки­рилла Разумовского перешло к фавориту Екатерины II Григорию Потемкину-Таврическому, была устроена ковровая фабрика, где для царского двора ткали ковры и гобелены. Граф Ягужинский открыл в селе Велье льняную фабрику для изготовления высокосортного полотна. Владелец Тригорской вотчины Александр Вындомский устроил льняную «мануфактуру» для из­готовления парусного полотна.
Двойная кабала — барщинная и фабричная — не­редко была причиной крестьянских волнений и вос­станий.
В 1744 году крестьяне Велейской вотчины графа Ягужинского, замученные на барщине и притесняемые управляющим Иваном Залевским, отказались выпол­нять приказы не только Залевского, но и самого графа. Дело в том, что раньше Велье было владением самого царя. Дворцовым крестьянам, как их называли, жи­лось несколько лучше, чем помещичьим крепостным: они не работали на барщине, а платили оброк. Царица Елизавета пожаловала Велье и окрестные деревни с жившими там крестьянами графу Ягужинскому. Это вызвало волнение крестьян, которые не хотели призна­вать себя крепостными графа.
По ходатайству графа в Велье из Пскова прибыла воинская команда из 340 солдат и офицеров. Кре­стьяне оказали вооруженное сопротивление. Вблизи де­ревни Серебренниково Граинской волости между кре­стьянами и солдатами произошло столкновение. Не­сколько человек было убито. Последовала жестокая расправа. Сотни крестьян были избиты кнутом, мно­гие — до смерти.
Через 20 лет, в 1764 году, в том же селе Велье произошло новое волнение крестьян. Граф Ягужин-ский решил построить здесь ткацкую льняную фаб­рику. В то время это был один из богатейших людей в России, он имел поместья в нескольких губерниях, где были созданы полотняные и шелкоткацкие ману­фактуры, и заводы на Урале. Постройкой мануфакту­ры в «льняном» крае он надеялся увеличить свои до­ходы. Вскоре в Велье прибыл управитель — француз Девальс. Вслед за ним стало поступать оборудование. Л. А. Травин, вельянин родом, участник этих собы­тий, характеризует Девальса как человека жестокого, алчного, «сдиравшего кожу с крестьян, чтоб исполнить свою алчную утробу обогащением».