Ранняя летописная Русь. – Сопки – археологические памятники Руси. – Четыре группы руссов. – «Внешняя Русь». – Названия типа «Руса» в Псковской и Новго­родской земле. – Варяги и Веряжа. – Колбяги. – «Мо-рамар». – Русская и ольгинская топонимика.
Скандинавское происхождение княгини Ольги, эле­менты скандинавских обрядов в формах мести древлянам, соотносящиеся с выбутскими сопками, следы государ­ственно-ритуальных действий в войне 945 – 946 годов, -всё это заставляет вернуться к вопросу о ранней летопис­ной Руси и её археологических соответствиях. При этом, естественно, наибольший интерес для моей темы пред­ставляют земли «внешней Руси» – Псковская и Новгород­ская, откуда была родом княгиня Ольга, где был её кня­жеский земельный домен, и где она разворачивала дея­тельность и по установлению погостов, оброков и даней, и по пропаганде христианства, и по строительству пер­вых церквей.
Здесь, на северо-западе России, в сотнях пунктов на возвышенных местах, на берегах рек, у дорог стоят высо­кие погребальные насыпи, составляющие неотъемлемую часть местного пейзажа. В археологической литературе они получили название сопки. Высота их обычно колеб­лется от двух с половиной до трёх метров. Известны на­сыпи высотой 7 – 8 и более метров (Илл. 27). При раскоп­ках этих высоких насыпей находят обычно погребения по обряду сожжения и немногочисленный погребальный инвентарь. Датируются они от VIII века (только в районе Старой Ладоги) до X века. Отдельные памятники этого типа доживают до начала XI века. Особенно много таких насы­пей известно в Новгородской области – в коренных райо­нах древней Новгородской земли. Долгое время считалось, что в Псковской области сопок практически нет, – разве что
отдельные насыпи, единичные точки на карте. Поэтому их здесь и не искали, а уже известные насыпи попадали в раз­ряд очень аморфной категории круглых курганов. И резуль­тат такого подхода был налицо – в 1970 году – время не столь уж отдалённое, в сводной работе «Новгородские сопки» из­вестный московский археолог В.В. Седов разместил на тер­ритории Псковской области только 32 пункта с сопками, из них 7 – условно. Собственно, в результате такого «двой­ного стандарта» – из-за высокой концентрации этих насы­пей в Новгородской земле и почти полного их отсутствия их на её периферии и появилась возможность проименовать сопки насыпями словен новгородских.
В настоящее время, в результате как археологичес­ких полевых исследований, так и архивных изысканий, число пунктов с сопками на территории Псковской об­ласти достигло 242 пунктов и обнаруживает тенденцию к
росту (Илл. 28). На карте видно, что значительное число сопочных пунктов обозначено более или менее условно (либо не изучены, либо не сохранились). Тем не менее, игнорировать эту информацию уже нельзя.
Принято считать, что территорию Псковской земли занимали кривичи, которым принадлежал также Изборск. Во всяком случае, подоснова формирования древнерусско­го населения во Псковской области была явно иная, неже­ли в Новгородской. Вся Псковская область входит в зону топонимики балтийского типа – здесь очень часто встре­чаются водные названия, объяснимые из современных бал­тийских языков – литовского и латышского. Здесь выявле­но не менее 210 пунктов с языческими культовыми камня­ми, из которых около половины – следовики, имеющие бесспорные аналогии на территориях Латвии и Литвы, тогда как в Новгородской земле культовые камни немно­гочисленны, да и субстрат, подоснова формирования нов­городцев, может быть охарактеризован как финский, точ­нее, финноязычный. Если учесть, что обычай сооружения сопок распространяется в качестве культурной новации из. района Ладоги, то сопки в целом могут быть охарактери­зованы как надплеменная структура по отношению к вос­точноевропейским племенным образованиям IX – X веков. И это положение имеет принципиальное значение при ра­боте с культурой сопок – от всего их региона в целом, до отдельно взятой насыпи. А иначе их своеобразие и не объяснить. В последнее время некоторые исследователи даже склоняются к мысли, что в каждой сопочной группе был своеобразный погребальный обряд.
В отношении характеристики сопок в целом, показа­тельно то, что идея сооружения таких высоких претенциоз­ных погребальных сооружений, в целом, не имеет восточ­ноевропейских корней. Но зато такая традиция хорошо из­вестна в скандинавских странах, по крайней мере, ещё в V -VI веках (большие курганы в Уппсале в Швеции). Там эта
Илл. 28. Карта пунктов с сопками в Псковской области.
1. Граница Псковской области
2. Достоверные пункты
3. Пункты, нанесенные условно
традиция связана с социальной верхушкой общества. Упп-сальские курганы обычно называют королевскими.
В каждом случае, поражает количество трудозатрат, необходимых для сооружения такой насыпи. Если же учесть появившуюся в последнее время тенденцию счи­тать эти насыпи в основе своей индивидуальными захо­ронениями, то возникает полная аналогия с идеей возве­дения подобных высоких погребальных насыпей в север­ных странах – от легендарного кургана Беовульфа до хо­рошо известных королевских курганов эпохи викингов в скандинавских землях.
По-видимому, будь курган Беовульфа насыпан у нас, его обязательно назвали бы сопкой:
«Дым от кострища
растаял в небе;
десять дней
насыпали гауты
курган высокий,
над прахом владыки,
бугор могильный
заметный издали -
морескитальцам
знак путеводный.
Ограду крепкую
вокруг могильника
они возводят,
из камня стены …»
В основании некоторых сопок действительно при-сутсвуют своеобразные обкладки или крепёжные стенки из валунов. В других же – их нет. В одних случаях насыпь
состоит из гравийного песка, в других – из обычного. И так далее. Наверное, каждая сопочная насыпь в чём-то, да имеет своё индивидуальное лицо – в топографии, в со­ставе насыпи, в погребальном обряде, в инвентаре. Всё это как нельзя более точно соответствует удачной харак­теристике общества эпохи викингов – «сообщество инди­видуалистов». В эту своеобразную характеристику впи­сывается и ранняя Русь как верхний социальный слой тог­дашнего общества в Восточной Европе.
Всё вышеизложенное о культуре сопок в целом, в большой степени применимо к выбутским сопкам в част­ности. И сопки эти и поныне возвышаются в тех местах, откуда отправилась в Киев «Олга рускаа».
Итак, возвращаюсь к вопросу об археологических со­ответствиях историческим сведениям о ранней Руси. По све­дениям арабских источников, известны три группировки Руси, именуемые Куявия, Славия и Артания. Но эти группы сейчас соотносятся археологами с районом Верхнего Повол­жья, то есть с его протогородскими поселениями и кургана­ми – Михайловским и Тимерёвским могильниками, в кото­рых часто встречаются скандинавские вещи. А применитель­но к территории северо-запада России представляет интерес четвёртая и наиболее многочисленная группировка руссов, которая согласно арабскому писателю аль-Масуди имено­валась Лудана, Лудайя, Лудагия, Ладагия, Ладоги (несколь­ко вариантов прочтения), скорее всего, ладожане. Именно в Ладоге в VIII веке появляются эти сопочные насыпи, откуда затем традиция их сооружения распространяется значитель­но шире – в Новгородской и Псковской землях. Скорее все­го, сопки как надплеменную структуру IX – X века в архео­логическом выражении можно соотнести с Русью (ладожа-нами) – также надплеменной структурой в отражении исто­рических источников этого же времени и на этой же терри­тории. Русь в это время составляла отдельное этническое об­разование, из состава которой и происходил господствую-
щий класс Киевского государства IX – X веков. И с этой Ру­сью почему-то, вопреки всем данным летописи, не соотно­силась доныне ни одна из известных археологических куль­тур. Так вот, если это так, то именно к этому «роду Варяжс­кому» принадлежала «рускаа» княгиня Ольга, правительни­ца могучего Киевского государства.
Между прочим, недавно выяснилось, что все ранние исторические источники знают только Русь и руссов, а тер­минология типа «род варяжский» носит более поздний и вторичный характер. Если бы какой-нибудь современный историк вдруг попал во время княгини Ольги и назвал её «варяжкой», его бы просто не поняли. Слово «варяг» или по тогдашней огласовке «вэринг» означало не этническую принадлежность, а социальное состояние. Вэринг – это воин, который вступил в дружину и принёс клятву верности.
Все приведённые соображения позволяют поставить ещё один вопрос. Как известно, территория южной Руси нанесена на карту по обводу её внешних границ, сведения о которых взяты из исторических источников. Однако, как мы знаем, византийский император Константин Багряно­родный в середине X века называет ещё и «Русь внешнюю» с городом Новгородом. Давно высказывалось мнение, что термин Русь пришёл на юг с севера – в полном соответ­ствии со свидетельством летописи и с имеющейся топони­микой типа Руса, Порусье, Околорусье в Псковской и Нов­городской землях. В частности, только в Псковской обла­сти удалось выявить и картировать 10 топонимов типа Русса, Руса, Русска, Русо, Русское (Илл. 29). Эта же топо­нимика представлена в соседней Новгородской области -Старая Русса, а также на юге Лениградской – д. Русска, и на севере Беларуси – д. Руская.
Другой топоним типа Веряжа, Вережье представлен 5 пунктами. Топонимика этого типа есть и под Новгоро­дом – известный лингвист А.И. Попов объяснял название реки Веряжа, впадающей в озеро Ильмень как «Варяжс-
кая»,«… притом в древнейшей форме, указывая места пер­воначальных поселений наёмных варягов в земле новго­родских словен». Varingr – вэринг – это наёмный воин. Оче­видно, такие наёмные воины некоторое время находились на берегах этой речки.
К югу от Выбут, на левом берегу реки Великой рас­положен Колбежицкий погост, по-видимому, маркирую­щий здесь присутствие этнической группировки колбягов – населения юго-восточного Приладожья скандинавско-финского происхождения. Возможно, отсюда и было фин­ское окружение княгини Ольги в Киеве.