С особой тщательностью фашисты уничтожали в городе все, что было связано с именем Ленина. Они сожгли дом, в котором в 1900 году жил Владимир Ильич, в Плеханов­ском посаде до основания разрушили Дом-музей В. И. Ле­нина. Памятники Ленину и Кирову были сняты с пьедеста­лов и увезены в Германию.
Отступая в 1944 году под мощными ударами советских войск, фашисты спешили разрушить то, что они не успели уничтожить за время своего пребывания в Пскове. Специ­альные команды факельщиков взрывали и жгли сохранив­шиеся здания и сооружения. В эти дни в огне пожарищ по­гибли библиотека и картинная галерея.
Взрывами специально заложенных фугасов оккупанты разрушили основные уличные магистрали и их перекрестки, на многих улицах устроили завалы из обломков зданий и поваленных деревьев. Сохранившиеся коробки домов, улицы и площади были густо заминированы. Ущерб, нане­сенный оккупантами только жилищно-коммунальному хозяй­ству города, составил свыше 171 миллиона рублей’.
В статье «Последние часы в Пскове», опубликованной в фашистской газете «Фронт» 26 июля 1944 года, лейте­нант Генрих Роденер хвастливо писал: «Над городом крас­ный отсвет. Время от времени полную ожидания тишину на­рушает взрыв. Саперы за работой… И вдруг со всех концов и со всех сторон треск. Всюду кругом взрывы: железнодо­рожные пути, фабричные здания, электростанция и белая водонапорная башня, характерная деталь в контурах города, рушатся… Светлеет. Но солнце не может прорвать серые облака дыма, стоящего над развалинами. Над мостом вспы-
хивает яркое пламя. Оглушительный треск. Железная ферма разламывается, взвивается вверх и рушится в мутную воду… На следующий день могли отойти арьергарды… Они оста­вили после себя груду развалин» ‘.
Фашистский «новый» порядок проявлялся особенно ярко в ограблении жителей оккупированных территорий. Так, в Пскове оккупационные власти ввели множество налогов, с помощью которых беспощадно грабили население.
Для населения Пскова были установлены следующие на­логи: подушная подать— 120 рублей в год с человека; налог с оборота товаров — по особому тарифу; налог на заработ­ную плату — 10 процентов заработка; подоходный налог — 10 процентов дохода; поземельный налог с застроенных уча­стков земли — 20 копеек в год с квадратного метра, с не­застроенных участков — 5 копеек; налог на здание — 1 про­цент его стоимости. Брался налог даже за собак и кошек: за одну собаку — 25 рублей в год, за вторую — 35 рублей, за каждую последующую собаку — 45 рублей, за кошку — 30 рублей в год.
Помимо этих налогов существовал специальный денеж­ный налог, который взимался с каждого трудоспособного человека независимо от пола. К числу трудоспособных от­носились лица от 14 до 60 лет.
За несвоевременное внесение налогов существовали раз­личного рода наказания вплоть до расстрела. После первой невыплаты налога хозяйство облагалось штрафом от 500 до 1000 рублей, в случае повторения неплательщик подвергался аресту и наказанию в военно-полевой комендатуре.
Вся эта система грабежа и разбоя была узаконена гит­леровскими приказами и оправдывалась как необходимая мера для обеспечения нужд фашистской армии.
Потеряв много техники на фронтах, фашисты стали вос­полнять нехватку металла за счет вывоза его из России. Они полностью разобрали железнодорожную ветку Псков — По­лоцк и увезли в Германию все рельсы, прокладки и даже костыли.
В городе были собраны и отправлены в Германию все металлические части тракторов и сельскохозяйственных ма­шин; снимались железные заборы, жестяные крыши домов.
В Германию было отправлено все оборудование ТЭЦ, «Ме­таллиста», «Выдвиженца» и других заводов и мастерских города. Трамвайные рельсы также сняли.
В оккупированном Пскове гитлеровцы установили режим террора. Захватив город, немцы сразу же построили в раз­ных частях виселицы. Гитлеровские палачи казнили людей публично. Население к месту казни сгоняли силой оружия. Трупы казненных под страхом смерти запрещалось снимать, и они, с мешками на головах, висели по нескольку дней на «стандартных» виселицах, а также балконах домов, на теле­графных столбах и даже на деревьях.
Когда у Дома Красной Армии в канализационном ко­лодце немцы нашли труп своего солдата, они схватили пер­вых попавшихся людей и объявили по радио: «Мы взяли де­сять заложников. Если горожане не выдадут убийцу, залож­ники будут расстреляны…»
Через несколько дней на базарной площади были вко­паны десять столбов, к ним привязали заложников. На пло­щадь согнали жителей города. Гремели выстрелы, щелкали затворы фотоаппаратов: немецкие солдаты фотографиро­вали казнь. Хоронить расстрелянных не разрешали целую неделю.
Повсеместно были устроены тюрьмы, камеры следствия, «штубе» — комнаты допроса, где применялись средневеко­вые методы дознания — пытки. Всех подозреваемых в сим­патиях к Советской власти арестовывали и помещали в тюрьмы и гражданские лагеря в Пскове и Печорах. Многие так и не возвращались домой.
Сотни женщин, детей и стариков томились в концентра­ционных лагерях под Псковом и в тюрьмах без предъявле­ния им каких-либо обвинений. Достаточно было малейшего подозрения, чтобы человека арестовали, избили. С людьми, уличенными в связях с партизанами, гитлеровцы расправля­лись с особой жестокостью. Время хождения по улицам было строго ограничено — с 7 до 18 часов. Каждый схвачен­ный патрулем рано утром, поздно вечером или ночью и не имеющий специального пропуска на право хождения в не­урочное время мог быть расстрелян на месте без всякого предупреждения. Категорически запрещалось пускать на ночлег и кормить каких бы то ни было прохожих.
Оккупанты устраивали частые облавы и налеты на жи­лища мирных граждан. Если в домах находились посторон­ние лица, их арестовывали вместе с хозяевами. Тех и других
после допроса обычно расстреливали. Доступ в Исков из других населенных пунктов и с окраин города разрешался только по пропускам, выданным городской управой с разре­шения военно-полевой комендатуры.
Оккупировав Псковщину, фашисты подвергли неслыхан­ным издевательствам евреев. Евреи обязаны были носить на одежде особые отличительные знаки, жить в гетто. В фев­рале 1942 года гитлеровцами были вывезены за город около 1000 евреев — женщин, детей и стариков. Все они были под­вергнуты надругательствам, а потом расстреляны в карьере около деревни Ваулино и на Подборовских торфяниках.
Человек с желтой звездой на груди при встрече с гитле­ровским солдатом обязан был сойти с тротуара на проез­жую часть улицы. Если же он медлил, то любой немецкий солдат мог на месте пристрелить виновного, не неся за это никакой ответственности. За время оккупации гитлеровцы уничтожили почти всех граждан еврейского происхождения, которые проживали в Пскове.
Коммунисты, политические комиссары, советские активи­сты заносились в категорию «нежелательных» и подверга­лись «спецобработке», то есть уничтожению.
На глазах у жителей города происходило массовое истреб­ление пленных красноармейцев. Истощенных, падающих от голода людей пристреливали прямо на улицах. Бывали слу­чаи, когда умирающих живыми закапывали в землю вместе с трупами.
Лагеря военнопленных были расположены на окраинах Пскова. В военном городке на Завеличье, в лагере под на­званием «Шталаг-372» (позднее «Дулаг-376»), содержалось в бывших конюшнях до 100 тысяч человек; в Крестах на территории ремонтных мастерских — более 20 тысяч; в Пе­сках, на южной окраине города, — от 50 тысяч до 60 тысяч советских военнопленных. Подобные лагеря были соору­жены фашистами в Черехе, Корытове, Промежицах, в рай­оне совхоза «Родина», около завода «Пролетарий».
Военнопленные содержались исключительно плохо. Им давали ло 100 граммов хлеба в сутки, в обед — баланду, ве­чером — кипяток. Спали они на голых нарах в несколько эта­жей, а в некоторых лагерях — прямо на сырой земле, в хо­лодных сараях. Медицинскую помощь пленным не оказы­вали; тяжело больных, истощенных и раненых уничтожали.
Военнопленные использовались на самых тяжелых физи­ческих работах. Нередко конвоиры, сопровождавшие их на
велосипедах и мотоциклах, заставляли истощенных людей бежать за ними. Тех, кто выбивался из сил и падал, при­стреливали.
Много десятков тысяч военнопленных было умерщвлено. В лагере «Шталаг-372» замучено 75 тысяч, в Крестах — 65 тысяч, в Песках — 50 тысяч. На Мироносицком кладбище было погребено 30 тысяч человек.
После освобождения Пскова в 1944 году в городе рабо­тала Чрезвычайная государственная комиссия по расследо­ванию злодеяний фашистских оккупантов. Комиссией было установлено, что в одном только Пскове фашисты умертвили более 290 тысяч советских людей.
Обстановка, сложившаяся в результате самоуправства фашистских властей и полного бесправия населения, прак­тически исключила возможность точного учета жертв тер­рора.
Комиссия, разумеется, не смогла восстановить всю кар­тину злодеяний, совершенных оккупантами, ей удалось со­ставить только примерное представление об ущербе, нане­сенном фашистами древнему русскому городу, о количестве жертв фашистского террора.
Жестоким режимом, террором гитлеровцы пытались за­пугать население, пресечь в самом зародыше всякую по­пытку выступления против оккупантов, сломить боевой дух сопротивления советских людей и сделать из них послуш­ных рабов немецких баронов, князей, помещиков и капита­листов.
Но они просчитались. Псковичи никогда не склоняли головы перед врагом. Так произошло и на этот раз. Совет­ские люди не испугались кровавого террора. Сотни и тысячи коммунистов, комсомольцев и беспартийных патриотов ушли в партизанские отряды, в глубокое подполье, чтобы вести беспощадную борьбу с немецко-фашистскими захватчиками.