Вечером 9 июля 1941 года гитлеровцы заняли Псков. На перекрестках улиц ревели фашистские танки, стволы их пу­шек и пулеметов были наведены на уцелевшие жилые дома.
Вскоре на общественных зданиях заколыхались штан­дарты с фашистской свастикой. Стены, заборы, тумбы, столбы запестрели грозными «бефелями» — приказами.
Все приказы, распоряжения, объявления, предложения, воззвания захватчиков заканчивались одинаково: «За непо­виновение— расстрел!», «За неподчинение — смертная казнь!», «За нарушение — смерть!».
Жизнь людей попала под жестокий контроль врага.
Улицы Пскова были переименованы: Октябрьская — в улицу Гитлера, улица Ленина — в Плаунер, Карла Марк­са — в Покровскую, Гоголя — в Главную и т. д.
Большинство населения было выселено из города на окраины и в пригородные деревни. Это были в основном люди преклонного возраста, не успевшие эвакуироваться.
В центре города разместились немецкие административ­ные и военные учреждения. В гостинице «Октябрьская» на­ходился штаб командования Северного фронта. В левом крыле Дома Советов располагался военный госпиталь, в пра­вом— военно-полевая комендатура. Все уцелевшие в Пскове школьные здания фашисты превратили в казармы и военные госпитали. По всему городу были рассредоточены воинские части и подразделения. Псковский гарнизон насчитывал около 20 тысяч солдат и офицеров.
Оккупационную власть в Пскове и Псковском округе осу­ществляли начальник окружной военной полевой коменда­туры генерал Гофман, военный комендант Пскова майор Миллер и начальник полиции безопасности СД гауптштурм-фюрер СС Энгельмайер.
В Пскове же обосновались начальник хозяйственного управления группы армий «Север» полковник Беккер, началь­ник полиции безопасности СД «Северной России» ‘ обер-штурмбанфюрер СС Траут, отдел «1-Ц» немецкой разведки —
1 По административному делению оккупированной территории СССР фашистскими захватчиками была выделена для администра­тивно-хозяйственного управления так называемая «Северная Рос­сия», граница которой на юге проходила на линии Псков — Дио — Старая Русса.
абвера, руководимый полковником Киппом. Это они в пер­вую очередь повинны в неслыханных зверствах, чинив­шихся в Пскове и Псковском районе.
Рядом с Псковом, в поселке Стремутка (позднее в Про-межицах), расположился разведывательно-диверсионный центр немецких войск — «Цеппелин». Агентура для него го­товилась в деревне Печки Печорского района в специальной разведывательной школе.
Таким образом, Псков был превращен в центр дислока­ции военных и административно-хозяйственных органов ок­купационных войск группы армий «Север», распространяв­ших свою деятельность на обширную территорию Ленин­градской и Калининской областей’.
Для утверждения своего «нового» порядка оккупацион­ные власти активно использовали различные карательные органы, военно-полевые комендатуры, полицейские команды и отряды, а также органы гражданского управления.
Аппарат гражданской администрации подбирал и назначал военный комендант. На услужение к оккупантам шли преда­тели и уголовные элементы. Наиболее ответственные посты Занимали белоэмигранты.
Первая группа белоэмигрантов прибыла в Псков уже в середине июля 1941 года. Среди них был сын генерала Врангеля — Борис Врангель.
Белоэмигранты занимались вербовкой агентов, распро­страняли антисоветскую литературу, проповедовали нацио­налистические идеи. Все они были тесно связаны с полицией безопасности СД, а также с абвером. Белоэмигранты пыта­лись внушить людям, что их главный враг — большевизм, Советская власть. Они вели активную работу по вербовке добровольцев в так называемую «Русскую освободительную армию» (РОА). Опираясь на предателей Родины, эмигранты развернули бурную антисоветскую деятельность.
1 В те годы входящие ныне в состав Псковской области рай­оны не были административно объединены. Гдовский, Дедович-ский, Дновский, Карамышевский, Лядский, Новосельский, Остров­ский, Палкинский, Плюсский, Пожеревицкий, Полновский, Порхои-ский, Псковский, Середкинский, Славковский, Сошихинский и Струго-Красненский районы входили в состав Ленинградской об­ласти, а Ашевский, Бежаницкий, Великолукский, Идрицкий, Крас-ногородский, Кудеверский, Куиьивокий, Локнянский, Невельский, Новоржевский, Новосокольнический, Опочецкий, Пустошский, Пуш-киво^Горский, Себежский районы входили в состав Калининской области.
Эмигрант Н. С. Фрейберг был назначен городским голо­вой, бургомистром Пскова стал тайный агент гестапо В. М. Черепенькин, начальником городской полиции — из­менник Родины И. М. Тамм, бургомистром Псковского рай­она — Н. И. Горожанский.
Главное внимание было направлено на формирование полиции. Полицейско-жандармский центр разместился на улице Ленина в доме № 8. Полицейские были вооружены пистолетами, винтовками, дубинками. В обязанности их вхо­дило «поддержание порядка»: проведение облав и обысков по заданию комендатуры, проверка документов, устройство ночных засад, дежурства по городу.
Городская управа провела перепись и паспортизацию на­селения. Каждый житель города от 14 лет был внесен в спи­сок под определенным номером. В паспорта заносились подробные приметы их владельцев (рост, цвет волос, глаз и т. д.).
Для выявления и мобилизации рабочей силы оккупан­тами было создано управление труда. В городе открылась биржа труда, задача которой состояла не столько в устрой­стве населения на работу, сколько в выявлении тех, кого можно было отправить в Германию.
Оккупационные власти ввели так называемые «рабочие паспорта». Их обязаны были получить на бирже все лица в возрасте от 14 до 65 лет. Лица, не имеющие их, считались дезертирами с «трудового фронта». Их ждало тюремное за­ключение. Однако, несмотря на жесткие меры наказания, люди не являлись за получением «рабочих паспортов».
Начальник хозяйственного управления Беккер 21 ноября 1941 года вынужден был издать следующий приказ: «Сим в последний раз предлагается населению города Пскова явиться с нужными документами для получения рабочего паспорта в помещение управления труда по Плаунер улице № 11. Кто после 1.12.41 г. будет застигнут военным патру­лем без рабочего паспорта, будет подвергнут уже объявлен­ному строгому наказанию» ‘.
С помощью биржи труда оккупационные власти насильно мобилизовывали население Пскова на строительство дорог, лесозаготовки и торфоразработки. Многие попадали на са­мую настоящую каторгу — в трудовые лагеря. В одной из инструкций оккупантов так и было записано: «Копать землю
и дробить камни — это работа не для немцев, для этого есть русские».
Рабочий день в трудовом лагере длился 14—16 часов. Денежной платы, как правило, не полагалось. Выдавали лишь по 200—300 граммов хлеба и литр жидкой похлебки на человека. От изнурительной работы и голода, от эпидеми­ческих (особенно желудочных) заболеваний и избиений люди гибли сотнями.
Трудовые лагеря имелись на окраинах Пскова, в Черехе, в Крестах, Промежицах, на Завеличье.
Рабочие, привлекаемые к трудовой повинности на ме­стах, а также отправляемые в Германию, не имели права оговаривать условия труда. По существу, они были сведены до положения рабов. За плохо выполненную работу или за отказ от нее рабочие подвергались различным наказаниям: публичной порке, заключению в концентрационные лагеря. За саботаж людей расстреливали.
В связи с участившимися случаями саботажа Псковское городское управление 31 января 1942 года расклеило по го­роду следующее объявление: «По сообщению немецких вла­стей, случаи отказа от работы и злостного уклонения отдельных граждан города от несения трудовой повинности в настоящее время принимают совершенно недопустимый характер и становятся явлением обычного порядка, а приме­няемые до сего времени меры борьбы с этим явлением не достигают своей цели и не дают необходимых положитель­ных результатов. Поэтому немецкие власти с 1 февраля бу­дут в этих случаях применять самые суровые меры, вплоть до расстрела» ‘.
Однако население города всеми способами уклонялось от отправки в Германию и от принудительных работ. Люди прятались в погребах, в землянках, в подвалах, убегали в окрестные леса. Участились побеги заключенных из кон­центрационных лагерей. Они уходили к партизанам, чтобы с оружием в руках бороться с ненавистным врагом.
Девушки и юноши, которым удавалось бежать из кон­центрационных и трудовых лагерей, рассказывали об уни­жении и издевательствах, которые приходилось им перено­сить в неволе. Вот свидетельство молодого партизана Ва­сильева: «Нас, 30 человек, гитлеровцы собрали и хотели отправить в Германию, но прежде чем отправить, нас 17 дней
держали под открытым небом, беспощадно издевались, над девушками глумились, как им вздумается. Нам стало ясно, что мы обречены на гибель. Рискуя своей жизнью, мы ре­шили бежать. Многие были убиты, а часть из нас добралась до партизан» ‘.
Несмотря на жестокие репрессии, советские люди оказы­вали оккупантам упорное сопротивление.
На Долгорепицкие торфяные разработки фашисты моби­лизовали молодежь Пскова. Была установлена ежедневная норма добычи торфа, однако эта норма никогда не выполня­лась. Юноши и девушки выводили из строя оборудование. Одна из двух машин, имеющихся на торфопредприятии, по­стоянно была в ремонте. Порча машин происходила от «слу­чайного» попадания в их механизмы кирпича, пней, кусков железа и т. п. По различным причинам вывозка торфа на за­вод «Пролетарий» задерживалась, завод всегда работал с перебоями.
На всей оккупированной территории царил голод. Быстро увеличивался процент смертности среди населения, особенно среди детей. Вместо хлеба люди питались лепешками из травы, мха, грибов. Большинство населения Пскова не полу­чало никакой медицинской помощи.
В оккупированном городе трудно было купить какие-либо продукты. Базар первое время не работал. Магазины с оставшимися в них продуктами и товарами были сразу же разграблены гитлеровцами.