Нет ни одной научной и популярной работы последующего, после выхода в свет «Спутника по древнему Пскову», времени, авторы которых не опирались бы на сведения Н.Ф. Окулича-Казарина. С ним соглашают­ся и полемизируют, уточняют, дополняют, и все это свидетельствует о том, что книга выполняет свое назначение – она работает на благо об­щества.
В основу «Спутника по древнему Пскову» был положен материал предыдущих поколений исследователей и знатоков псковской истории, и в этом смысле книга – яркий показатель уровня изучения истории ар­хитектуры к началу XX века. Кроме того, ценные сведения о состоянии архитектурных древностей Пскова являются результатом наблюдений и изысканий самого Н.Ф. Окулича-Казарина. Спустя 90 лет после издания книги, мы ставим перед собой вопрос о том, какова на сегодняшний день степень достоверности информации о памятниках архитектуры, пред­ставленной автором.
Чтобы правильно оценить труд Н.Ф. Окулича-Казарина, необходи­мо учитывать общий уровень понимания истории архитектуры в науч­ных кругах России во второй половине XIX века. Это было время накоп­ления знаний – от различного рода устных преданий, выявления пись­менных источников до непосредственного рассмотрения самих древних зданий. Интерес к архитектуре Пскова был вызван начальным этапом изучения новгородских памятников; первыми публикациями, посвящен­ными архитектуре Северо-Западной Руси; был введен термин Новгород-ско-Псковской школы средневекового зодчества. Этот термин прочно утвердился в научном обороте того времени, и только с середины XX века, благодаря новым исследованиям и расширению методологичес­кой базы, определились совершенно особые пути развития архитекту­ры древнего Пскова.
Накопления теоретических выводов были невелики и базировались на материалах знатоков-краеведов, на сведениях, собираемых мест­ными археологическими комиссиями и обществами. Изучение истории
архитектуры сводилось к выявлению региональных особенностей мест­ных памятников, тщательному их описанию и выводам на основе полу­ченного материала. Однако без представления о процессах развития ар­хитектуры в целом по России в тот период было невозможно делать ка­кие-либо обобщения и находить закономерные историко-архитектурные связи между местными школами. Отсутствовала практика комплексного исследования, на основе которой история даже одного памятника могла бы дать достоверный материал для выводов, позволила бы найти его ме­сто в общей панораме развития архитектурной школы.
Тем не менее для фундаментального труда, предпринятого Н.Ф. Окуличем-Казариным, необходимость в выводах и аналогиях была очевидной. Собирание сведений, их классификация и самое ценное – вни­мательное наблюдение над формами существующих памятников – при­вели автора к суждениям, результатом которых стала книга-путеводи­тель.
Раздел книги, посвященный архитектуре Пскова, – собственно пу­теводитель – предваряет небольшое вступление о происхождении форм псковского культового зодчества. Исторический экскурс базируется на самых общих сведениях о греко-византийском и южно-русском типах храмов, о формальных признаках экстерьеров и интерьеров и замечани­ях о генезисе их конструкций в зодчестве Пскова. Автор обращает вни­мание читателя на частности наружного декора отдельных зданий, воз­водя его в степень основополагающего признака местной школы зодче­ства. Эстетическая позиция автора сводится к снисходительному мне­нию, со ссылками на авторитеты его времени, о грубости и неуклюжей технике исполнения деталей, собственно – о недоступной псковским ма­стерам тонкости и ювелирной отделке в оформлении фасадов. В книге Н.Ф. Окулича-Казарина это суждение – лишь субъективная дань эстети­ческим вкусам, на которых была воспитана образованная часть обще­ства конца XIX века. Данное суждение давно опровергнуто следующими поколениями исследователей.
В этой связи следует помнить и о том, что книга создавалась в пери­од расцвета искусства и архитектуры модерна и невольно впитала в себя
сопоставления, которые кажутся сейчас неожиданными и образно не соответствуют оценке форм псковской архитектуры. К примеру, путе­водитель цитирует высказывание И.Э. Грабаря о крыльцах церковных и гражданских зданий, вызывающих «странным образом» ассоциации с па­мятниками древнего Египта.
Примером еще одного серьезного историко-художественного не­соответствия является то, что автор в своих окончательных выводах ис­пользует прием сравнения памятников разных исторических эпох и ар­хитектурных школ и приходит к выводу о невысоком качестве строи­тельства и примитивном понимании древнепсковскими зодчими своих задач. Между тем условия для формирования местных школ значительно отличались друг от друга в разных регионах древнерусского государ­ства. Княжеская архитектура Киевской Руси базировалась на таких об­разцах церковных зданий, которые не могли быть приняты в псковской вечевой республике XIV-XV столетий не только по причине бедности местных князей и населения.
Справедливо замечание о поглощенности псковичей борьбой с вне­шними врагами, но эта борьба была жизненной необходимостью. Из-за постоянного пребывания перед ликом смертельной опасности Псков нуж­дался в храмах более, нежели другие города. Во множестве храмов полу­чали благословение воины перед походом; для гражданского населения последней надеждой во время штурмов была молитва о своих мужчинах-ратниках. Псковские летописи и сказания упоминают о таких круглосу­точных стояниях в храмах «всего Пскова», о крестных ходах вокруг кре­постных стен и о глубокой вере в патрональную защиту города, кото­рый своими церквами предстоит перед Богородицей. Религиозному со­знанию псковичей были созвучны идеи христианской символики, чисто­та и точность архитектуры, что не исключало выбора более экономич­ных и простых средств при коллективных заказах на строительство храма.
Поэтому нельзя согласиться с Н.Ф. Окуличем-Казариным в том, что самобытность церковной архитектуры Пскова ограничивалась остроко­нечными покрытиями храмов, их небольшими размерами и простотой. Но, повторим еще раз, малая изученность всего процесса развития архитектуры и ее связей с социумом в разные исторические эпохи не дала возможности автору глубже оценить истоки псковского церковного зод­чества.
Кроме того, отметим единодушный вывод исследователей последне­го десятилетия о том, что наивысшего расцвета псковская школа зодче­ства достигла в XVI столетии, когда взаимовлияния московской и псков­ской традиции органично воплотились в таких своеобразных компози­циях, как церкви Богоявления с Запсковья, Николы со Усохи, Вознесе­ния под колоколы Снетогорского монастыря и многие другие. Благотвор­ной почвой для нового, духовного творческого подъема послужило то самое «золотое время» XIV и XV веков, о котором пишет Н.Ф. Окулич-Казарин, но от которого, кроме статистических данных о большом чис­ле храмов, почти ничего не сохранилось уже к началу XX века.
Общая датировка средневековых псковских памятников, представ­ленная Н.Ф. Окуличем-Казариным, в настоящее время уточнена трудами многих исследователей-псковичей и представителей науки Москвы, Санкт-Петербурга и других городов страны.1 Работы в локальных облас­тях археологического, источниковедческого, архитектурного изучения историко-культурной среды центра Пскова существенно изменили пред­ставления о развитии города. К концу XX века знания о средневековой топографии и зодчестве Пскова стали более конкретными, постепенно включаясь в общую ткань истории архитектуры русского государства.
За прошедшие годы, начиная с середины 1950-х гг., главным направ­лением исследований было выявление памятников, известных по крат­ким упоминаниям источников, их атрибуции и датировки, углублен­ное архитектурно-археологическое исследование. Результатом этих работ стал ряд монографий, а также статьи и выступления на ежегодных конференциях, организованных Псковским музеем-заповедником.
Сейчас Н.Ф. Окулич-Казарин мог бы внести в свой путеводитель до-
1 Основные издания: Белецкий В. Д. Довмонтов город. Л., 1986; Комеч А.И. Каменная летопись Пскова XII – начала XVI вв. М., 1993; Лабутина И.К. Историчес­кая топография Пскова в XIV – XV вв. М., 1985; Седов Вл.В. Псковская архитектура XIV – XV веков: Происхождение и становление традиции. М., 1992.
стоверные, полученные на основе археологических раскопок сведения о времени заселения Детинца и о планировке Довмонтова города, тесно застроенного каменными храмами XIV века. Открытие храмов, их дати­ровка – результат работы Псковской археологической экспедиции Госу­дарственного Эрмитажа; атрибуция некоторых церквей остается спор­ной до нынешнего времени. Изменилась архитектурная композиция крем­ля – восстановлены крепостные стены и башни, о которых Н.Ф. Окулич-Казарин высказывал лишь предположения, так как их фундаменты на­дежно скрывал мощный культурный слой.
Иначе обстоит дело за стенами Детинца. Город стал неузнаваем со времени Н.Ф. Окулича-Казарина. Изменился его масштаб и характер зда­ний, плотность застройки, особенно в центральной части. Из списка цер­квей, указанных Н.Ф. Окуличем-Казариным, утрачены церковь Никиты Гусятника (1470 г.), Казанской Божией Матери (1810 г.), Благовещения (1836 г.), Св. Николая от Кож (XIX в.) – не слишком много по сравнению с другими древнерусскими городами. Здания, которые во время написа­ния книги разрушались, но сохранение и восстановление которых было еще возможным, сейчас либо утрачены полностью под новой застрой­кой, либо до сих пор находятся в руинах.