Крестьяне заволновались. Они отказались работать на фабрике, а когда их попытались принудить силой, вспыхнуло восстание. Двухтысячная крестьянская толпа разгромила фабрику и разбила ткацкие станки. Девальс едва спасся. Переодетый, он темной ночью бе­жал в Псков, откуда вскоре прибыла в село каратель­ная экспедиция. Всех крестьян перепороли, а зачин­щиков сослали на каторгу. Восстание было подавлено.
Большие крестьянские волнения произошли в 1783 году и в тригорской вотчине Александра Вын-домского.
О многих злодействах местных помещиков стало известно в Петербурге. Однако мер к ним никаких при­нято не было. В 1828 году псковский и эстляндский генерал-губернатор и рижский военный губернатор Ф. О. Паулуччи был вынужден подать правительству записку, в которой говорилось о зверствах помещиков в Псковской губернии, и в частности в Опочецком Уезде: «Генерал-майор Чичагов купил в 1824 году в Опочецком уезде Псковской губернии поместье; кре­стьяне,  недовольные его управлением, взволновались, и пять человек из них отправились в С.-Петербург с просьбой. Дело рассматриваемо было в комитете гг. министров, и хотя по высочайше утвержденному по­ложению оного поведено было дать им полицейское наказание и возвратить в вотчину, но г. Чичагов, ос­новываясь на высочайше утвержденном мнении Госу­дарственного Совета от 3 марта 1822 года, сослал од­ного из сих просителей, у которого было семейство, в Сибирь…
В 1824 году восстали крестьяне опочецкого поме­щика отставного штабс-капитана Наперсткова. Он до­казан в жестокостях с крестьянами, которых в корот­кое время пересек третью часть, обобрал хлеб, скот, отягощал работами, даже вцрягал вместо лошадей, и столько был нечеловеколюбив к ним, что желал лучше морить их в тюрьме годы, нежели .взять к себе или по­зволить им снискать себе пропитание у посторонних. Псковская палата уголовного суда видела источник оего зла, ограничив, однако, злоупотребительскую власть помещика определением: взять с него подписку в том, чтобы ни он, ни жена его не наказывали кре­стьян без ведома земской полиции. Правительствую­щий сенат освободил Наперсткова даже от сей обязан­ности:…»
В 1861 году было отменено крепостное право. Председателем комиссии по подготовке и проведению крестьянской реформы в Опочецком уезде стал граф Сивере — владелец крупнейшего имения Жадро. Уезд­ный предводитель дворянства, он не оставил дворян в обиде. Лучшие земли и строевые леса остались у помещиков. Крестьяне получили то, что похуже, по русской пословице: «На те, убоже, что нам не гоже». Более того, от земель, находившихся в крестьянском пользовании, были сделаны изрядные отрезки в пользу помещиков. По некоторым деревням они достигали ста
с лишним десятин. Земельный надел для крестьян был установлен в пять десятин. За наделы они должны были вносить высокие выкупные платежи.
Однако многие помещики не спешили проводить реформу в жизнь. В Псковском областном архиве хра­нится «Дело’о захвате крестьянами Старицкой воло­сти отрезанных земель» На двухстах с лишним листах оно повествует о двухлетней тяжбе крестьян Стариц­кой волости с помещиками.
11 сентября 1900 года в Псковский окружной суд поступило прошение от крестьян деревни Красихино о признании за ними права собственности по давности владения на 38 десятин 75 сажен земли. Члену суда
Никольскому было поручено допросить под присягой свидетелей. 13 апреля 1901 года окружной суд при­знал за красихинцами право собственности на 38 деся­тин 75 сажен по давности бесспорного владения.
Красихлнцы платили за эту землю аренду владе­лице имения Нестюгино Пещуровой, но после решения окружного суда платить отказались. Примеру краси-хинцев последовали крестьяне других деревень. Они запахивали отрезанные земли, рубили помещичьи леса, пользовались выгонами без всякой аренды.
2 апреля 1902 года крестьяне двенадцати деревень Крулихинского сельского общества составили «приго­вор» об изъятии всех отрезанных земель у владельца имения Крулихино князя Львова и передаче их кре­стьянам на льготных условиях.
Псковскому губернатору было предписано «принять самые решительные меры к прекращению беспорядков».
Спохватившись, окружной суд 22 мая 1902 года от­менил по прошению помещицы Пещуровой свое реше­ние. Вслед за этим землемеры начали спешно ставить межевые знаки, включая отрезанные земли в помещи­чьи владения. Крестьянское движение пошло на убыль.
1 октября 1902 года уездный исправник Дембин-ский доносил губернатору: «Волнения среди крестьян Старицкой волости против землевладельцев прекрати­лись, и в настоящее время все спокойно».
К началу XX века в Опочецком уезде было 120 име­ний, в среднем по 241 десятине в каждом. Некоторые помещики имели по нескольку тысяч десятин: владе­лец Петровского под Опочкой — 7206, баронесса Фре­дерике — 4666, граф Гейден — 9225. На крестьянский двор в среднем приходился один надел (5 десятин).
Вплоть до революции 1905 года опочецкое кре­стьянство вело полунатуральное хозяйство. Даже кор­милец-лен  давал  лишь   небольшой   денежный  доход.
Опочка.  Бывшая  почтовая  станция.   Памятник  архитектуры первой  половины  XIX  века.  В  настоящее  время  городская
автобусная станция.
Между тем опочецкие купцы, скупая у крестьян за бесценок лен, богатели: большими партиями продавали они лен в Петербурге и Нарве, увозили во Францию, Германию, Бельгию.
Обувь крестьяне в основном изготовляли сами: ле­том — кожаные поршни или лыковые лапти, зимой — крутцовики или валенки. Сапоги даже середняки обу­вали только по праздникам. Прялка и ткацкий станок были необходимой принадлежностью каждой семьи. Суконную и овчинную одежду шили «швецы» — порт­ные, которые ходили из деревни в деревню.
Жили крестьяне преимущественно в «черных» из­бах, которые были без дымоходов.   Еда   была   самая
скудная: хлеб с мякиной, картофель, капуста, огурцы, льняное масло.
Промышленность в уезде была развита слабо. В 1895 году Тиме — предприимчивый владелец мель­ницы и механической мастерской в селе Захино — по­строил небольшие турбинный и лесопильный заводы и первую в Псковской губернии сельскую электро­станцию. Постоянных рабочих у Тиме было не более 50 человек, остальные — сезонные.
В селе Воскресенском Воронецкой волости и в Крас­ном городе работали небольшие кожевенные заводы. Предприимчивые помещики строили в своих имениях небольшие заводы и фабрики, приобретали молотилки, веялки, сеялки, дисковые бороны, усовершенствован­ные плуги, разводили племенной скот.
Крестьяне-бедняки разорялись и уходили на зара­ботки в города, преимущественно в Петербург.
В самой Опочке также появились промышленные предприятия. В географическом описании города за 1900 год указаны кожевенные, кирпичный, черепич­ный и гончарный заводы купцов Кудрявцевых. На го­сударственном винном складе было занято около 50 ра­бочих, а всего на городских предприятиях трудилось около 200 человек.
Условия труда на них были тяжелыми. Но особен­но невыносимыми были они у рабочих кожевенных за­водов. Вот что позднее писал об этом один из первых опочецких рабочих-большевиков: <<От кислых шкур в помещениях стоял смрад и липкая вонь. С непри­вычки человек задыхался, его тошнило, он терял со­знание. А два десятка рабочих в течение 12 часов в день крючьями вынимали из чанов трех-четырехпу-довые шкуры, сдирали мездру, развешивали шкуры для сушки, засыпали лозу, дубили — и все это за 30— 40 копеек в день. Зимой — лютый холод, летом — тош-
иотворная жара, ручьи вонючей воды, вечно мокрая и грязная одежда. В лозорезке пыль лезла в нос, горло, ‘ глаза, вызывала неудержимый кашель, резь в глазах. Через несколько лет работы в таких условиях рабочие становились инвалидами».
Большую роль в экономической жизни уезда играли ярмарки. Только в Опочке они проводились за год 12 раз. Собирались они и в Святых Горах (ныне — Пушкинские Горы), и в Велье, и в Красном. В первую очередь ярмарки нужны были купцам, чтобы сбыть свои товары: хлопчатобумажные и шерстяные ткани, одежду, обувь, металлические изделия — ножи, нож­ницы, замки, молотки, косы, серпы.
Крестьяне тоже были заинтересованы в этих яр­марках. На них они могли продать изделия своих рук и выручить за них жалкие гроши, которые тем не ме­нее были единственным подспорьем в бедняцком хо­зяйстве. Они везли на ярмарки глиняную и деревян­ную посуду, детские игрушки, колеса, телеги, тканые холсты, скатерти, вышитые полотенца, шерсть, а так­же сельскохозяйственные продукты — хлеб, мясо. В дни ярмарок огромная Соборная площадь заполнялась под­водами. Кроме опочецких здесь бывали купцы из Нов­города, Витебска и других соседних городов.
Как же выглядела в ту пору Опочка — центр уезда?
Посетивший город в 1803 году ученый-путешест­венник Василий Северин отмечал, что Опочка — «из­рядный, правильно выстроенный город». К концу XIX века к первым каменным зданиям, построенным в годы, когда Опочка была губернским городом, приба­вились другие, которые возводили для себя состоя­тельные местные купцы. В середине XIX столетия было открыто движение по Киевскому шоссе, которое связало  Опочку с  такими    крупными   городами   как
Псков, Витебск, Петербург. К этому же времени отно­сится и постройка почтовых станций. Здание Опочец-кой почтовой станции сооружено в 1847 году Оно сохранилось до наших дней и является памятником архитектуры XIX века.
Центром города была Соборная площадь. Главными достопримечательностями оставались сооружения ека­терининской эпохи: корпус, Спасо-Преображенский собор и присутственные места, составлявшие «триединство»: казарма — церковь — тюрьма. О них и поговорка сложилась: «Отслужи царю-батюшке в сол­датах, помолись в церкви господу богу и с чистой со­вестью садись в тюрьму»,
Вообще в Опочке Церквей было множество. Строили их на свои деньги купцы, приглашая мастеров из Пскова, а то и из столицы. Собор, например, возводил архитектор Иван Парфенов, Успенскую церковь — про­фессор Академии художеств А. Парланд, по проекту которого сооружался храм Спаса на крови в Петер­бурге. До наших дней сохранилась лишь кладбищен­ская Покровская церковь, поставленная в 1804 году.