Обычно дата этого кургана устанавливается по са-манидркому диргему конца IX – в пределах начала X века, хотя оснований для такой узкой даты – в пределах толь­ко первой половины X века нет. Диргемы часто были в обороте очень долго, так что эта насыпь вполне могла быть сооружена и много позднее. Эффект гигантизма (рост 2,5 – 2,6 м) хорошо известен в медицине. Однако, люди, обладающие при таком росте громадной физичес­кой силой, встречаются очень редко и, как правило, бу­дучи на виду, упоминаются в исторических источниках. Таким был римский император Максимин (235 – 238 гг.), сын гота и аланки, рост которого был около 2,4 м. .Свою карьеру он начинал в коннице (значит, коня для такого всадника подобрать при желании могли). Максимии от­личался огромной физической силой: кулаком мог выбить зубы лошади, ногой ломал голени, растирал руками в по­рошок туфовые камни.
Ещё один гигант отмечен Львом Диаконом в 971 году на Дунае в рядах руссов в войске Святослава: «Был между
скифами Икмор, храбрый муж гигантского роста [первый] после Сфендослава предводитель войска, которого [ски­фы] почитали по достоинству вторым среди них. Окружён­ный отрядом приближённых к нему воинов, он яростно ус­тремился против ромеев и поразил многих из них.»
Греческий богатырь Анемас рубил его с коня. Ви­димо, пешему воину было просто не достать.
Если учесть размытую верхнюю хронологическую границу кургана № 1 в Гульбище (это вполне может быть и время Святослава) и большую редкость появления лю­дей такого роста и силы, соотносимых с верхами обще­ства, считаю, что можно с довольно большой степенью вероятности полагать, что этот курган содержал погре­бение богатыря Икмора, погибшего на Дунае. Известно, что тела своих погибших воинов руссы на Дунае сжига­ли. После мира с греками, останки наиболее знатных людей воины Святослава и Свенельда могли взять с со­бой, либо вывезти их позднее.
Известно, что Икмор в войске «… был уважаем все­ми за одну свою доблесть, а не знатность единокровных сородичей или в силу благорасположения». Греческое на­писание его имени» hqiopog- Хикморос, возможно, род­ственно франкскому имени Гинкмар.
Согласно другим данным, Икмор занимал в войс­ке Святослава третье место после самого Святослава и Сфенкеля.              ;-.• = ?
Сфенкел (Сфангел, Сфагелл) – военачальник Святос­лава, также погиб в боях при осаде города Переславы, когда один из греческих воинов «… сразил Сфенкеля, по­читавшегося у тавроскифов третьим после Сфендослава, доблестного, огромного роста мужа, отважно сражавше­гося в этом бою». Другой византийский историк – Ски-лица – считает Сфенкеля вторым после Святослава.
В том же 1872 году Д.Я. Самоквасов раскопал са­мый знаменитый из всех черниговских курганов, носящий
название Чёрная Могила. Насыпь имела 180 аршин в ок­ружности и 15 аршин высоты. По периметру шёл ров. Форма насыпи – усечённный конус. Так же, как в Гульби­ще, имело место кострище на небольшой подсыпке с ос­татками сожжения и многочисленными вещами, выше которого находились два железных шлема, две кольчуги, два турьих рога с серебряной оковкой, бронзовая стату­этка. Среди прочих предметов найдены два меча и сабля. По обилию сопровождающего инвентаря и по размерам насыпи, можно полагать, что человек, погребённый в ней, стоял на иерархической лестнице заметней выше лица, по­гребённого в Гульбище. Судя по тому, что бронзовая ста­туэтка представляет изображение бога Тора, второго божества в скандинавской языческой иерархии, человек этот также был скандинав. По византийским монетам и комплексу инвентаря, курган датируется 960-ми годами X века.
Из двух мечей – один обычных размеров длиной око­ло 82 см, а другой – около 105 см. Это, конечно, не 126 см, как в Гульбище, но и отнюдь не обычный рядовой меч. Человек, который мог бы эффективно действовать таким мечом, должен был иметь рост около 2 м» или чуть более, то есть, не гигантский, но огромный, по представлениям своего времени.
Из этого кургана наиболее известны турьи рога с серебряными оковками по краю. После убедительной ста­тьи петербургского археолога О. А. Щегловой, их венгер­ское происхождение, кажется, ни у кого больше не вызы­вает сомнений. Ритуальное, культовое значение рогов хо­рошо известно. Они использовались и как питьевые, и как сигнальные. Замечу только, что в военный обиход Евро­пы рога ввели прагматичные римляне. В V веке н.э. Фла­вий Вегеций Ренат отметил: «..-горнист играет на роге дикого зубра, обложенном (по краю) серебром; если дуть в него умело и не сильно, то звуки его очень певучи».
По этим и прочим звуковым сигналам римские вой­ска ориентировались в бою. Поэтому и затем вовсе не случайны находки рогов с оковками именно в дружин­ном обиходе, как не случайны их упоминания в раннес-редневековых источниках.
Знаменитые турьи рога – не единственный «венгерс­кий след» среди инвентаря больших черниговских курга­нов. Судя по форме и орнаментике, мадьярскими явля­ются «застёжки» из Гульбища, числом пять, которые не что иное, как аграфы, то есть, застёжки плащей типа на­кидок. Среди венгерских древностей легко можно найти аналогии и орнаменту роговых накладок рефлексивного тяжёлого лука из Гульбища.- Орнамент венгерского типа есть и на некоторых бляшках и застёжках из того же Гуль­бища. Известная сабля из Чёрной Могилы также не обя­зательно может быть печенежской – общеизвестно, что саблями были вооружены и мадьяры.
Интересным представляется наблюдение Ь.А. Щег­ловой над орнаментом на поверхности большого рога, ко­торый затем был закрыт серебряной оковкой. Всё это про­изводит впечатление некоторой спешки, в которой изго­тавливалась эта вещь по имевшемуся в Венгии прототи­пу, а сходство человеческих фигур на серебряной оковке рога с такими же фигурами в скандинавской орнаменти­ке, скорее всего, ориентировано на вкусы получателя этой вещи – судя по статуэтке бога Тора в этом кургане – скан­динава. Иными словами, у мастера – изготовителя не было времени подобрать для замены рог, несколько попорчен­ный неудачной резьбой по его поверхности. Что и гово­рить, вещи не рядовые, ценимые, если уж их не положили в погребальный костёр вместе с другим инвентарём.
Для историка, естественно, представляет интерес си­туация, когда столь значимые предметы, явно исходящие из верхов венгерского общества (владеющих их прототи­пом), могли появиться на Руси. На мой взгляд, обстоя-
тельства появления этих рогов напрямую связаны с теми событиями, которые привели венгерскую конницу на Ду­най под знамёна князя Святослава. Дело, в том, что есть прямые и косвенные источники о русско-венгерском со­юзе уже около 967 года, а в 970 году венгры участвуют в антивизантийской коалиции. Так что, существуют серь­ёзные основания, чтобы считать, что Святослав прила­гал все усилия для заключения русско-венгерского воен­ного союза. Скилица прямо сообщает, что в 970 году рус­ские провели переговоры в Паннонии.
Практика переговоров предполагала их ведение осо­бо доверенными, приближёнными к государям, лицами. В процессе переговоров имели место встречные дары как форма дипломатической вежливости. Поскольку иници­атива антивизантийского союза принадлежала Святосла­ву, то вполне естественным является также вопрос о ка­ких-то следах даров Святослава в Венгрии. Чем обмени­вались в качестве даров Русь и кочевники, известно по эпизоду с воеводой Претичем: со стороны печенегов -конь, сабля, стрелы (по-видимому, и лук к ним), со сто­роны Руси – броня, щит, меч. Но всё это было на ходу, в полевых условиях. Однако, Венгрия – это уже далеко не то, что представляли собой печенеги. Это уже нормаль­ное сильное раннесредневековое государство, и дары дол­жны были быть намного серьёзнее.
Итак, вторым и третьим лицами в дружинной иерар­хии Святослава после него самого были Сфенкель и Ик-мор. И, поскольку уж речь пошла о заключеними именно военного союза, их участие в переговорах было наибо­лее предпочтительным – как с иерархической, так и с пси­хологической точек зрения – один огромного, а другой гигантского роста. Но кого именнно пошлёт Святослав, ?венгры не знали.
В случае заключения союза, а это, как известно, име­ло место, один комплект даров должен был отправиться
к самому Святославу, а другой мог быть вручён главе дип­ломатической миссии. Вероятно, заранее не было извест­но, кто это будет, и ориентироваться на вкусы посла в части вещей-даров пришлось уже после момента его при­бытия, чем и может объясняться некоторая спешка в из­готовлении рогов, которые в этом случае, являлись час­тью ответных мадьярских даров высшего ранга. Возмож­но, что отсутствие скандинавских вещей и мадьярских даров, рассчитанных на скандинавский вкус, в кургане Икмора, может означать, что Икмор – не скандинав. Франк, фриз, англ – кто угодно – но не скандинав.
В Чёрной Могиле найдены: два рога с оковками, саб­ля; в Гульбище: лук, пять плащей, одежда. Элементы ком­плектов как бы дополняют друг друга. А что, если Свя-тосдав послал сразу обоих? Тогда один посольский ком­плект пришлось делить на двоих, сообразно знатности и месту в дружинной верхушке. Кроме того, верховный гла­ва миссии должен быть один. В этом случае, получается вполне логичная подборка: два рога, сабля, тяжёлый па­радный лук (и стрелы), пять плащей, одежда, кони.
По-видимому, практика подбора даров имела какие-то общие моменты на протяжении столетий: среди даров Галлиена Клавдию (римское время) были две драгоцен­ные жертвенные чаши, плащ, накидка и другие многочис­ленные одежды, а также золотые монеты. Как известно, золотые византийские монеты были найдены в Чёрной Могиле – две около оружия и рогов и одна на кострище.
Так вот, относительно того, кто был похоронен в кур­гане Чёрная Могила: скандинав огромного роста, занима­ющий видное место в обществе своего времени, в дружин­ной же иерархии – выше Икмора, судя по всему, участник дипломатического посольства в Венгрию – такой человек в окружении Святослава был только один – Сфенкель.
Третий из больших черниговских курганов – курган «Княжны Черны». Этот грандиозный курган, подобный