Чёрной Могиле, уже к 1851 году сохранился не полнос­тью – уцелела только его часть. Попечитель Черниговс­кого ремесленного училища А.А. Ригельман, присутство­вавший при сносе остатков насыпи, отметил, что слой угля, то есть кострище, находился на половине высоты насыпи, что отличается от размещения кострища в Чёр­ной Могиле и Гульбище, где оно находится ближе к по­дошве насыпи. В этом слое были найдены серебряная оковка рога « с резьбою и чернью, – гладкой и тонкой работы, узкий конец её был обделан в виде орлиной го­ловки», небольшой медный сосуд и несколько маленьких тонких серебряных монет.
Существенным отличием в погребальном обряде от двух вышеупомянутых насыпей, является то, что непос­редственно в слое кострища найдены остатки кольчуги вместе с сожжёнными костями погребения. И в Чёрной Могиле, и в Гульбище, и в большом гнёздовском курга­не № 18 оружие и кольчуга всегда выносились отдель­но. Таков был обряд. Поскольку курган 18 по размерам, грандиозности погребального обряда и обилию вещей самим же автором раскопок В.И. Сизовым сопоставлял­ся с большими Черниговскими курганами, то можно Счи­тать вынос оружия и кольчуги устойчивой частью по­гребально ритуала, которая в курганеТ851 года по ка­ким-то весьма существенным причинам была нарушена. Самым естественным объяснением является то, что тре­бование ритуала разместить кольчугу с оружием отдель­но, физически не могло быть выполнено. Иначе говоря, кольчуга находилась на умершем и снять её было нельзя, допустим, Потому, что она проржавела и стала единой Массой.                      ?
Всё эти соображения можно было бы считать дос­таточно общими и абстрактными, если бы не было опре­деления оковки рога из кургана 1851 года, которая, как считают, принадлежит работе того же мастера, который
выполнил малый рог из Чёрной Могилы – в художествен­ных традициях венгерских памятников Подунавья. Кста­ти, Б.А. Рыбаков полагает, что рогов в погребении было два, а не один, что весьма вероятно, поскольку насыпь к 1851 году сохранялась частично. Завершение рога в виде орлиной головки имело место в Скандинавии ещё до VII века – один из рогов с таким завершением известен из Сёдербю-Карл в Уппланде. В дальнейшем, такая орнамен­тика в виде птичьей головки сохранялась вплоть до X века. Таким образом, Чёрная Могила и курган 1851 года не только синхронны, но и, как я думаю, отражают одно и то же историческое событие, а именно, русско – венгер­ские военно-дипломатические контакты, завершившиеся совместными военными акциями в Болгарии.
В связи с боями на Дунае, Лев Диакон прямо упо­минает, что в одном из боёв «Сфендослава спасла коль­чужная рубаха и щит». То есть, во время решающих, тя­жёлых сражений Святослав надевал кольчугу и лично участвовал в боях. Нет сомнения, что последний бой Свя­тослава в 972 году на порогах-был тяжёлым. И уж вполне позволительно считать, что если хан Куря справлял по­минки по смерти Святослава, то во время его захороне­ния по тенгрианскому обряду он не лишил своего гроз­ного противника последних почестей и похоронил его в кольчуге. Через шесть лет лежания в земле снять эту коль­чугу стало невозможно. По-видимому, этим и вызвано от­ступление от общепринятого в больших курганах X века ритуала вынесения оружия и кольчуг на сторону. Рог из этого кургана, судя по всему, является частью второго комплекта дипломатических даров.
Иначе говоря, весьма вероятно, что в этом кургане в 978 году был погребён сын Ольги князь Святослав.
Здесь представляется существенным и размещение кострища на середине высоты насыпи. По-видимому, здесь было сожжено такое же сооружение типа крупной
камеры, как и в Чёрной Могиле, а традиция размещать эту камеру ближе к верхней части насыпи эволюционно восходит к ерошихинско-ерусалимским курганам, плакун-ской камере и далее – к традиции аналогичных камер с применением огня в Южной Дании, откуда пришли Рю­рик и его люди. Собственно, это и был тот «бъдын», ко­торому посвящена отдельная глава, а иначе – тот обряд, по которому был похоронен сын-язычник при матери-христианке, правда, к этому времени уже почившей. Боль­шие курганы – это княжеский социальный статус. Извес­тно, что после смерти отца Святослава князя Игоря Оль­га «… повеле людем ссути могилу велику», то есть насы­пать большой курган. Так что, для язычника – «могила велика» и память материальная, для христианки – «с зем­лёю ровно» и память духовная. С одной стороны – сожже­ние в кольчуге, с другой – святые чудотворные мощи. Тут есть над чем задуматься. Странный и поучительный кон­траст. Черты родового обряда великокняжеской семьи, запёчатлённые в земле, угле и глине. Ушедшая история Ранней Руси.
Справедливости ради, надо отметить ещё один факт. В одном из эпизодов дунайской войны, где войска Свя­тослава действовали двумя группами, упоминается вое­начальник второй группировки, неизвестный по имени «вождь скифов, муж огромного роста», который был убит в единоборстве патрикием Петром в конном бою, так что «не смогла защитить великана кольчужная броня». Во всяком случае, это не Икмор и не Сфенкель. Здесь умест­но вспомнить о раздельном возвращении войск Святос­лава и войск Свенельда с Дуная. Свенельд и его группи­ровка тоже где-то воевали и, вполне вероятна, также от­дельно от Святослава. А в дружине Свенельда наверняка была своя иерархия. Во всяком случае, упомянутый воин огромного роста не был приближен к Святославу как Сфенкель и Икмор, и иных сведений о нём нет.
Думаю, что не случайным является цветовое опре­деление двух черниговских курганов: Чёрная Могила и Курган княжны Черны. Под 1148 годом в летописи в свя­зи с княжескими усобицами, упомянута ещё одна Чёрная Могила: «Дошедшим же им Могилы Чёрныя …», откуда князья пошли к Чернигову. Повидимому, в эпическом сознании события похода Святослава на Дунай, и осо­бенно возвращение обратно, были действительно чёрны­ми. А это вполне могло найти отражение в народной па­мяти и соответствующих названиях. Между прочим, близ города Запорожье на Днепре, у северной оконечности ос­трова Хортица, есть высокий мрачный утёс. По местным преданиям, именно здесь, на этой скале, окружённый вра­гами, погиб князь Святослав с остатками своей дружи­ны. Утёс носит название Чёрная скала.
Вопрос об идентификации больших черниговских курганов был поднят Дмитрием Алексеевичем Мачинс-ким. Он соотнёс человека, погребённого в Чёрной Моги­ле, с летописным воеводой Претичем. С тех пор утекло много воды, появились новые работы, поле для исследо­ваний расширилось.
Сюжет о сыне княгини Ольги князе Святославе, ко­торый представлен здесь на суд читателя, это следующий шаг, своего рода «второе приближение» к той самой ис­тине, которая, как известно, всегда конкретна. Пусть тот, кто сможет, сделает третий.
На исторической родине, в районе веси Выбутской, и потом в Киеве княгиню Ольгу окружали живые люди. Некоторые из них упоминаются в этой книге: колбяги (?) Искусеви и Каницар, муж Ольги князь Игорь, умный и
удачливый князь Олег Вещий, коварный и осторожный Свенельд, ольгина «милостьница» ключница Малуша -мать князя Владимира и сам князь Владимир, сын Ольги, доблестный князь Святослав и его дружинные вожди -гигантского роста – Сфенкель и Икмор и другие люди, о которых – вскользь. Они определяли жизнь своей страны и своего времени. И все вместе – в большей или меньшей степени – строили государство, имя которому – Русь.