Потом, обратившись к какому то из бояр, начал бить и ду­шить его, говоря: «Видишь, я посылал тебя сжечь Биже (Bierze) (замок Трокского в Литве); ты этого не сделал, а теперь он на моих глазах палит мое добро». Говорил тоже: «Ну, теперь счастье на стороне короля, пусть пользуется; настанет и моя очередь». Перебежчик рассказывает еще, что был при том, когда князь со­ветовался с думными боярами, можно ли согласиться на мир с королем на тех условиях, которые он предлагает? Бояре совето­вали уступить Лифляндию и уплатить все издержки, как того тре­бует король. Когда говорили великому князю о деньгах, он чрез­вычайно гневался и метался. Он имеет известия от Шуйского из Пскова: тот обнадеживает, что может продолжать оборону и при­бавляет, что нам угрожает голод и что вследствие этого мы не можем долго оставаться под городом, что более чем на 10 миль вокруг Пскова все запасы уничтожены.
В последнем он ошибся: мы везде нашли много запасов не­тронутыми; теперь, правда, мы сами так опустошили окрестности города, что принуждены посылать за 6 миль отсюда. Поссевин у великого князя в большой чести. Должно быть, уверяет, что име­ет счастье устраивать мнр между христианскими государями, что из Москвы не уедет, пока не помирит князя с королем. Дай-то Бог! Все, что пишу, сообщил сегодня королю в палатке русский беглый, а переводчиком был пан воевода виленский. Много знает этот беглый княжеских дел, секретных и проч.
15 сентября
Пришло известие, что шведский король взял Нарву122.
Пан кастелян Гнезненский прибыл в лагерь.
Много ротмистров встречало его, и сам король ласково при-
нял. С той стороны города русские на лодках прокрадываются в город.
Туда ездил гетман ставить стражу; когда возвращался в ла­герь, впереди его ехал наш пан Косцельский, а с ним Черный, один из свиты гетмана; русские выстрелили по ним из пушки: ядро, пролетев под лошадью Черного (перед самым гетманом), оторва­ло пальцы у левой ноги Косцельского и у его лошади ногу. Ду­шевно жаль, что произошел такой случай, оба очень страдают, все-таки Косцельский не так опасно. Гетман велит за ним при­лежно ухаживать. Вот как бывает на войне! Гетману очень непри­ятно, когда около него много собирается, потому что русские мет­ко стреляют. В минуту несчастия около гетмана было 40 всадни­ков.
Королю на зиму строят дом, и паны стараются, чтобы им зн-мою было тепло, а если мы, бедные, перемрем, что с ними будет?
16 сентября
Прошлой ночью в крепость пробрались два бота с людьми. Должно быть, или гонец, или кто-либо другой, и в таком случае надо полагать, что русские находятся выше Порхова в большом числе. Наши посылают туда сторожевые отряды, которые заняли оба берега: в то же время наших два судна стоят на воде каждое у своего берега; в одном 100, а в другом 160 вооруженных огне­стрельным оружием и проч.
17 сентября
Сегодня ночью 17 русских ботов пытались скрытно пробраться в город, но их заметила наша стража, расставленная вдоль реки; одних захватили на воде, других, пристававших уже к берегу и старавшихся уйти, побили или побрали в плен: еще и теперь гоня­ются за ними по полям. Захвачен также их начальник; всех их было 150 человек. Теперь ведут их в лагерь связанными, как скот. Князь послал их в город на подмогу. Взяли мы 16 лодок: одна
как-то ускользнула. Все припасы, которые были на лодках, зах­вачены немцами. Тешимся понемногу в этом роде. Шведы взяли Нарву приступом. Перехвачено письмо qt русских к князю Мстис­лавскому, в котором просят укрепить Ивангород, находящийся напротив Нарвы, на другой стороне р. Наровы. Мы перехватили также русские письма из Пскова к великому князю. Уведомляют, что король ведет подкопы под стены, и пишут подробно, как и в каких местах. Видите, Ваша Милость, как хорошо знают в Пско­ве о том, что делается у нас в лагере, и, кажется, придется нам оставить этот подкоп, чтобы не унесли из него пороху. Не знаю, что дальше будем делать.
Тарновский пехотный ротмистр, брат ксендза референдария, умер сегодня ночью от раны, полученной при штурме. Раненых умирает очень много. Возле некоторых палаток, как на кладбище, стоит много гробов.
18 сентября
Пойман русский гонец, пробиравшийся из города с донесени­ем к князю, что из его людей много погибло вчера на реке и что необходимо прислать помощь. Еще уведомляют, что во время приступа погибло до 500 человек.
Король ездил с гетманом за город смотреть захваченные вче­ра лодки. Реку перегородили бревнами, связавши их цепями и протянув от одного берега до другого. Трудно будет русским про­бираться в город.
На лодках, для охранения берегов Великой, расположились пешие немцы и поляки под начальством Стефана Белявского.
В двух милях от города лежит огромное озеро, принимающее реку Великую. На озере есть острова, на которых русских с окре­стных сел и деревень собралось несколько тысяч. Нужно зорко следить, чтобы они не прокрадывались в город с съестными при­пасами. Недалеко от Порхова, 8 миль отсюда, русские напали на обоз Пржиемского и захватили у него семь цугов с прислугою.
Упаси нас, Боже, от этого. У старосты Слуцкого там же отнято 60 коней, а у Стадницкого — два цуга. Николай Гостомский от­правлен третьего дня. Трокскому кастеляну велено идти под Псков со своим отрядом и стать в 8 милях.
19 сентября
Коморник сейчас отъезжает с письмом к Вашей Милости. И я тоже запечатываю настоящее послание мое. Из лагеря, под Псковом в сентябре 1581 г.
Сегодня, в ночи, гетман, бывший на рекогносцировке с паном Гнезненским, по своей неосторожности едва было не попал в руки неприятеля, так как близко под ехал к городским воротам: лишь только их заметили, как он повернул тотчас назад.
20 сентября
Ничего не делаем в лагере в ожидании пороха и подкопа. Ко­пают мины в трех местах: в двух из них — не остерегаясь, для того чтобы и русские продолжали там копать, как уже начали; в третьем месте подкоп ведется тайно , так что и в лагере мало кто знает, а русские и совсем не догадываются: там н будут заклады­вать порох.
21 сентября
Гетман захворал: сейчас после обедни слег в постель и проле­жал целый день. Мало спит; целые ночи то там, то здесь разъез­жает вокруг города, не в свое время ест, потому н должен забо­леть. Вчера за ужином поел сушеной лососины и испортил себе желудок. Пан воевода виленский представил королю пленных не простых, а детей боярских, которых казак Железо поймал в 6 милях от Великого Новгорода. Они хотели захватить языка, но были сами разбиты и взяты в плен.
Пленные эти рассказывали, что 7000 отборных татар и рус­ских пошли под Порхов, который отсюда в 12 милях, жечь про-
виант и хватать фуражиров. Против них гетман выслал 450 чело­век конницы Потоцкого, Пудловского и Струся.
22 сентября
Гетман не выходил целый день за нездоровьем; ночью с ним была рвота, причем лосось и еще что-то вышло из него. Литов­цы, по желанию короля, согласились служить на аванпостах, чего прежде не хотели. Сегодня ночью был на карауле сам воевода виленский вместе со своими. Пан Виленский сменил его днем. Стадницкий поссорился с паном Станиславом Радзивиллом124. Люди Стадницкого гнали с фуражировки скот; откуда ни возьмись Радзивилловы казаки и отбивают добычу. Тогда Стадницкий но­чью напал на казаков, забрал и хлопов и скот и пригнал в лагерь на решение гетмана. Пан Радзивилл жаловался гетману, а тот по­ручил разобрать дело Пржиемскому. Дело еще не кончено. Ка­жется, переговоры были не совсем приятные. Радзивилл, обра-тясь к кому-то, заметил тихо: «Он негодяй». Это услышал Стад­ницкий и сказал: «Врешь (чтобы не оскорбить слуха Вашей Ми­лости), ты сам негодяй!» Радзивилл смолчал, будто не слышал. Тогда вмешался какой-то жолнер: «Ты, пане Радзивилл, не слы­шишь, что про тебя говорят?» На жолнера накинулись другие, говоря: «Что тебе за дело, молчи!» Etc. Так и разошлись до зав­тра.
Пришло известие, что русские с татарами разбили наших ка­заков на трех стоянках почти наголову, так что из 450 успели уйти только 100. Собралось было наших около 100 человек слуг и товарищей князя Пронского в экспедицию против русских на острова, где надеялись достать провианту; но лишь только подъе­хали туда, как 1000 русских напали на наших, одних перебили, других потопили, а некоторых взяли в плен.
23 сентября
Гетман целый день никуда не выходил. Старательно приго­товляем все нужное для штурма в надежде, что через несколько
дней подкоп будет готов: надо полагать — дело идет хорошо. Все удивляются здешней погоде: в такое время в Польше редко бы­вают дни такие теплые и веселые.
Благодарение Господу Богу! помогает Он нам по своей святой милости: от дождей и непогод мы еще не терпели. Нарву король шведский, наверное, уже взял и осадил другой замок, лежащий на противоположном берегу р. Наровы — Ивангород; полагают, что овладеет и этой крепостью125, так как в письмах оттуда к в. князю, которые нами перехвачены, извещают, что не надеются отстоять Ивангород. У Шведа ведь 40 пушек. Сегодня убили у нас двух ротмистров, которые, пообедав, вышли в окопы, сперва — Сернаго, а потом тотчас же — Долмата; оба были французы; вместе с ними убито несколько рядовых; в тот же день на аванпо­стах убит слуга Ландскоронского.
24 сентября
Сегодня ночью русские подвели мину под один из наших под­копов, лежащий ниже венгерских шанцев, и взорвали его на воз­дух126. Но это ничего не значит: мы так и хотели, чтобы таким образом потерялся след, а у нас другой подкоп — скрытый, о ко­тором они не имеют сведений. Но кто поручится, что и того они не почуют. Гетман не выходил еще целый день, верно, уж очень стра­дает желудком. Не знаю, что будет дальше; боюсь, что ему скоро опостылит и двор. Боже, избави и нас, худых, от этого двора как можно скорее, только бы прежде приобрести кусок хлеба, а если этого нельзя, то лучше и совсем его оставить.