волонтер, однако сам король просил его находиться под моим зна­менем. Мой, отряд был не мал и не дурен, нехорошо только, что старые служаки выделялись между другими.
За мною шел венгерский отряд в качестве резерва, за ним воевода брацлавский с теми ротами, которые под его начальством, потом вся венгерская королевская пехота и весь двор. Со всем этим войском король подошел к самой реке Ловати слева от ли­товского отряда, так что его войско их нисколько не прикрывало; справа от литовцев на другой стороне болота стал пан канцлер со своим войском, число которого, наверно, превышало 6000. Та­ким образом, все поля были покрыты войсками. Было на что по­смотреть русским, и они действительно смотрели, так что все сте­ны были полны народа. А между тем тут еще не было значительной части войска, так как много осталось при орудиях. Об этом будет сказано ниже. Из крепости стреляли только по моему отряду и то немного, хотя мне, как шедшему впереди всех, пришлось очень близко подойти к укреплениям. Когда стали палить из пушек, ядра хотя и пролетали над болотом, однако падали близко за моим от­рядом. Пахолок Пенионжковой роты, падая с коня, задел копьем мою лошадь, так как мне случилось стоять перед этой ротой. Го­ворят, что его сбросило ветром от ядра, но я полагаю, что он поле­тел со страху, потому что я, будучи очень близко от него, не чув­ствовал никакого ветра, и между тем я со своим полком стоял на этом же месте. Король прислал ко мне, чтобы я стал ближе к лагерю; русские, имея достаточно времени, после этого ни разу не стреляли в меня, за что должен им etc.
Die. 28 Augusti. Был совет, как принимать великого москов­ского посла. Решено послать ему навстречу не из радных панов50. Назначили пана Мелецкого, старосту брестского, пана Зеновича, подстолия литовского, и пана Агриппу, секретаря; из войска выб­рано более 1000 человек, но было гораздо больше, потому что поехали и другие, хотя им и не было приказано. В то же время король поручил своим венгерцам объехать крепость и осмотреть, откуда удобнее начать осадные работы. Борнемисса51, отделившись
как-то от своих, встретил русских, которые скрывались на месте сгоревшего города; они напали на него, сорвали епанчу, оторо­ченную мехом, стреляли в него, но благодаря Богу ие попали52. Борнемисса кричал им после, чтобы они хорошенько берегли его шубу, потому что он сам скоро явится за нею в крепость.
Die. 29 Augusti. Утром рано пан Троцкий привел десять рус­ских, взятых в плен казаками литовского отряда, которые ездили за фуражом. Наших было немного, а русских больше 300; одни из них убиты, другие взяты в плен53. В девять с половиной часов представлялось королю московское посольство54. Сами послы целовали руку короля. Сперва они вручили верительную грамоту, затем, по своему обычаю, посол грворил титулы своего государя, причем упомянул Полоцк и всю Ливонскую землю; сказав потом приветствие, он заявил, что его государь хочет быть в братстве и мире с королевским величеством, при том только условии, чтобы ему отдали Полоцк с городами, принадлежащими к Ливонской земле; далее — что он отступается от княжества Курляндского, также как и от Магнусовых замков55. Если король это исполнит, то между ним и московским государем будет братская любовь. После этого послы объявили, что не имеют наказа от своего го­сударя править посольство в другом каком-либо месте, кроме как на королевской земле. Они просили, чтобы король вернулся со своими войсками в свою землю, а они то благое дело, с которым приехали от своего государя, там й будут продолжать. Король отвечал через пана Троцкого, что их требование несправедливо, что довольно’ он ждал их в своей земле, но так как они не торо­пились приехать, то король не хотел из-за них терять ни часу вре­мени. И так пусть они здесь правят свое посольство. Но послы стояли на том, чтобы король вернулся в свои владения. Тогда пан троцкий потребовал, чтобы они или правили посольство, или еха­ли назад на место своей стоянки. Но они ни за что на это ие согла­шались. Тогда король Приказал приставам отвести их в стан, при­чем им намекнули, что как ни с чем приехали, так ни с чем и уедут. Король, идя в свой шатер, спрашивал совета, что делать с этими
послами. Постановлено следующее: объявить послам через при­ставов, чтобы завтра же готовились в дорогу и что их отпускают без всякого ответа. Авось после такой острастки они скорее ска­жут, с какими предложениями приехали.
Имена послов следующие: князь Иван Васильевич Сицкой56, первый посол, второй посол Роман Михайлович Пивов57, третий — дьяк Фома Дружина Петелин58. С ними немало было госуда­ревых дворян, всего около 700 лошадей.
В это время король приказал канцлеру стать лагерем за ре­кою Ловатью, а Карлу Иствану, оставивши только 300 венгер­цев при татарах, со всею своею пехотою идти в лагерь канцлера и, если можно, немедленно ночью окопаться под крепостью. Уже к вечеру венгерцы построили шанцы довольно близко от укрепле­ний. Венгерцы и польская пехота из войска канцлера не хотели дать Карлу Иствану опередить себя и со своей стороны тоже до­вольно скоро возвели окопы и без всякой потери в людях, что, правду говоря, нелегко было сделать среди бела дня.
Die 30 Augusti. Воевода виленский представил русских плен­ных, которых захватил какой-то ротмистр Дорогобыж, конный казак, и тем оказал значительную услугу. В полдень того же дня, когда несколько солдат из окопов были посланы за хворостом для плетения туров, оставшиеся не выдержали незначительного на­тиска неприятеля и бежали из траншей59; когда это заметили из крепости, то, пользуясь тем, что дело происходило против самых ворот, русские живо прогнали наших. Было взято одно знамя пе­щей р^ты канцлера. Хохя знаменщик защищался и дрался доста­точно, но, бедняга, напрягая все силы, все-таки был повален на землю. Оторвавши кусок знамени, он волей-неволей должен был выпустить его из рук. Ликующий неприятель поспешно ретиро­вался в замок, хотя ему тоже порядочно досталось. Канцлер очень огорчился и едва не казнил знаменосца, но его спасли, взявши на поруки.
В этот день было совещание относительно того, что москов-
ские послы не только ничего не объясняют, но еще наоборот пока­зывают вид, что, желая уехать, ждут только, чтобы их отпустили. Король порешил отсрочивать их отправление под тем или другим предлогом до тех пор, пока не сдастся крепость. В эту ночь стави­ли в шанцах туры, насыпанные землею. А так как под крепостью на озере была запруда, то король велел ее прорыть, ибо она могла повредить во время штурма.
Канцлер поручил надзор за этим пану Клочевскому60, зави-хостскому кастеляну, который слишком громко там распоряжал­ся, так что русские на голос начали производить частую ружей­ную пальбу, и бедняга завихостский был так изранен, что тотчас же на месте и умер.
Die 31 Augusti. Ничего особенного не произошло в наших окопах. Под прикрытием туров наша пехота с полною безо­пасностью направляла траншеи. С наступлением ночи наши вта­щили в шанцы пушки, по милости Божией не потеряв ни одного человека.
Die I Septembris. Рано на рассвете началась усиленная пальба из наших орудий по крепости. К вечеру с венгерских батарей по­дожгли замок; когда это известие дошло до послов, они тотчас стали просить приставов замолвить за них словечко у панов рады, чтобы король соблаговолил принять их на аудиенции, так как они хотят исполнить все то, что было им поручено их государем. С наступлением ночи, хотя наши упорно сражались, многие из них поплатились жизнью. Русские Потушили огонь, но так как тын был вбит в землю, то он продолжал тлеть.                                ‘
Die 2 Septembris. Послы опять были у короли. Теперь были допущены к руке короля только дворяне государевы. Сперва пер­вый посол правил посольство, потом второй, а затем третий; каж­дый из них бормотал довольно долго. Бог видит, что не стоит писать об этом. Все состояло в том, что они очень усердно угова­ривали короля щадить христианскую кровь и заключить мир; за­тем предложили королю дружбу своего властелина. Они приба­вили, что их повелитель, ради мира, оставляет королю Полоцк и