ствиями против византийцев, как пишет историк ранней дипломатии А.Н. Сахаров, а потому, что занимались ка­кими-то собственными неотложными делами, – повидимо-му, теми что помешали им сходить на Византию в 921 году. Между прочим, это сообщение допускает и то, что конф­ликт 921 года мог быть к 922 году урегулирован мирным дипломатическим путём, иначе угроза патриарха была бы беспочвенной. А то, что она могла быть вполне реальной, доказывает позднейший поход Святослава, когда руссы на византийские деньги опустошили и завоевали земли вос­точного Болгарского царства. Кстати, известна и цена. За­рыть глаза на мнимую общность происхождения (см. гла­ву 1) и прочие моральные факторы, Руси Святослава по­могли 15 кентинариев византийского золота. Один кенти-нарий равен 100 либр золота. Одна либра (фунт) равна 327,45 граммов. Получается около 50 кг – сумма немалая и по нынешним временам. А для X века – и тем более. Русь Игоря в случае осуществления угроз патриарха болгарам, могла получить столько же. Не получила …
Теперь обратимся к вопросу: каким образом истин­ная дата крещения Ольги может иметь отношение к древ­ностям Псковской земли? Скорее всего, здесь едва ли мож­но ожидать сколько-нибудь выразительные церковные древности ранее похода Ольги на север в 947 году. Но, опять же, могут быть исключения.
Так называемые крестики «скандинавского типа», кто-рые производились (есть находка литейной формочки) и носились во Пскове, датируются широко – в пределах кон­ца X – XII веков. Большой крест с изображением распятия из раскопок СВ. Белецкого в Кремле датируется концом X – началом XI веков. Это уже время князя Владимира. Если летописная Будутина весь действительно была в районе со­временной деревни Будник, что весьма вероятно, тогда в ближней округе этого пункта могут быть найдены остатки ранней церкви X века (до 969 года). При этом, она едва ли
могла быть каменной -как и большинство ран­них храмов на севере Ев­ропы, это была деревян­ная церковь относительно скромных размеров. Та­ким же, видимо, был и первый Троицкий собор и, возможно, первая Вла-сьевская церковь.
Есть ещё один предмет, который может иметь отноше­ние к рассматриваемой теме – это медная монета императора Византии Романа I, найденная в г. Пскове в 1956 году на скло­не осыпи под крепостной стеной Крома, обращенной к реке Пскове, то есть неподалёку от того места, где отмечен топо­ним Ольгин Дворец. Существенны два обстоятельства: во-первых, дата чеканки монеты – 919 – 921 годы, а во-вторых то, что эта медная монета во Пльскове начала X века почти ничего не стоила, разве что стоимость металла – и всё. Но ведь кто-то и зачем-то привёз её сюда. Начало X века – это время обращения в Восточной Европе арабской серебряной монеты – диргема. В отдельных кладах вес этих монет исчис­лялся пудами. При небольших расчётах монету резали на ча­сти – такая часть называлась резана. Монетной меди в обра­щении не было. Нельзя исключать того, что данную монету (Илл. 22) мог привезти из Царьграда кто-то из окружения Ольги. Может быть, она сама держала её в руках. Вычисляе­мая мной дата первой поездки Ольги в Царьград при импе­раторе Романе I – 920 год – ложится точно посередине диапа­зона чеканки этой монеты, причём того самого императора, при котором она, по Адальберту, и крестилась.
О.М. Рапов обратил внимание на ещё один источ­ник, упоминающий о дате крещения княгини Ольги, име­ющий самое прямое отношение к моему исчислению этой даты. Иаков Мних, живший во второй половине – конце
XI века, писал: «По святем крещении си блаженая княги­ни Олга живе лет 15 и угодив богу добрыми делы свои­ми, и успе месяца июля в 11 день в лето 6477…»
Поскольку дата смерти Ольги 969 год, то по этой датировке она крестилась в 954/955 годах. Вместе с тем, доказано, что уже в 946 году она была христианкой. Ис­торик заподозрил ошибку в дате. В древнерусской систе­ме счисления число 15 писалось (I. Рапов, сдвинув лето­писную датировку, предложил считать датой крещения Ольги 944 год, последний год правления Романа I. Тогда получается вместо 15 лет 25 – по-древнерусски К(. Одна­ко, 944 год неприемлем в силу того, что только 946 и 957 годы соответствуют по месяцам и числам описываемой Константином VII поездке Ольги и её приёму во дворце. В силу всего вышеизложенного, может быть предложен другой вариант: не 15 и не 25 лет, а 50, по-древнерусски Н, что с точки зрения палеографии выглядит предпочти­тельнее. Известны почерки, где древнерусская буква Н пи­салась не с прямыми, а с дугообразно изогнутыми в ле­вую сторону вертикальными палочками. В случае неболь­шого разрыва горизонтальной черты справа, такоеЦ. лег­ко превращается в ((, то есть, 50 в 15. При этом один год (969 – 50) лежит в пределах допустимой погрешности.
Есть и ещё одна странная, но заставляющая задумать­ся аналогия: современные художники, изображая княгиню Ольгу, рисуют её совсем молодой, с крестом в руке, или без него, на приёме у императора, или отдельно, но всегда в ситуации, связанной так или иначе с её крещением. То ли они следуют летописи, которая утверждает, что император, при котором она крестилась, видел её молодой и красивой, то ли прислушиваются к голосу собственной обострённой художественной интуиции… А как Вы думаете, читатель?
Стоит обратить внимание также на то, какое имя по­лучила княгиня Ольга по крещении – Елена. Считается,, что оно было дано по матери императора Константина
Великого Святой Елене. Однако, вопрос лежит глубже. По-гречески имя Ольги пишется как «ЕХусх, а Елена как ‘EXevf, то есть, две первые буквы совпадают. В латиноя-зычном варианте’это Helga и латинское Helena или фран­цузское Helene. А это значит, что помимо всего прочего, начало нового имени звучало похоже на старое.
Завершая сюжет о времени и обстоятельствах креще­ния княгини Ольги, приведу интересное сообщение В.Н. Татищева. Известный историк, опираясь на некую лето­пись Симона Епископа, полученную им от Волынского, го­ворит, что «Ольга хотела, но не могла креститься в Киеве, боясь народа, и для того, по данному ей от Христиан со­вету, отправилась в Константинополь». А вот другой не менее известный историк Н.М. Карамзин возражая Тати­щеву, писал, что упомянутый епископ никогда не был ле­тописцем, а, кроме того, в Киеве к христианам относились терпимо, и бояться княгине было нечего. Но, во-первых, у Татищева, как известно, были свои источники, до нас не дошедшие, а во-вторых, официальное крещение верховной княгини в сплошь языческой стране могло иметь непредс­казуемые последствия. Несомненно, что это обстоятель­ство было прекрасно известно и самой Ольге.
Мы знаем, что вопрос о времени крещения княгини Ольги вызывал споры и давал поводы к разночтениям уже в довольно ранних источниках. Если современный собы­тиям Адальберт говорит о времени императора Романа (Романа I), то в XI веке в хронике Зонары встречаем уже: «Ольга, супруга Князя Российского, который ходил со флотом против Греков, по смерти мужа была в Констан­тинополе, крестилась там, оказала великое усердие в Вере истинной и с честию возвратилась в отечество».
Но на современном уровне исторической науки, мы знаем, что в 946 году она уже была христианкой … И со­временники её тоже об этом знали.
Есть и другие, иногда довольно забавные разночте-
ния. Провинциальный арабский летописец начала XI века, далёкий от столицы Византии Яхья Антиохийский, сооб­щает, что княгиня обращалась к императору с просьбой прислать священников на Русь, и что из Царьграда был послан епископ, который, как будто, и крестил княгиню и каких-то других людей. Сам Яхья писал, что нашёл эти сведения в книгах русов – утверждение само пор себе лю­бопытное. Тем не менее, крещение Ольги в Киеве, как я уже отмечал, представляется маловероятным – слишком много риска – крестить правительницу языческого госу­дарства в столице этого государства. Обычно и русские князья, например, Аскольд и его люди, и венгерские пра­вители старались креститься и крестились в Константино­поле. Это резко повышало их престиж в глазах тогдашне­го христианского мира. Вряд ли Ольга, с её прагматичес­ким умом, была исключением из этого правила.
В одном проложном житии Ольги сказано: «… при-имши крест у Пресвитера, иде в свою землю, и той крест и доныне стоит во Святей Софии (Киевской соборной цер­кви) в олтаре, на десней стране, имеяй письмена сице: об-новися Российская земля святым крещением, его же при­ят Ольга Благоверная Княгиня».
В другом прологе XIII или начала XIV века то же из­ложено близко, но несколько иначе: «… сподоби се святого крещения от патриарха и приемши от него крест приде в свою землю иже ныне стоить в Киеве в святей Софии в олтари на десной стране имее писмена обновися в роушьстеи земли крест от олгы благоверные кнегине матере Святославля.»
А вот осторожный Карамзин, который доверял толь­ко тому, что можно пощупать и попробовать на зуб, до­бавляет: «Сего креста нет, и никто не слыхивал об нём в Киеве». А меж тем, «доныне» означает, что крест стоял ещё до грандиозного разгрома Киева Батыем в 1240 году – к этому времени и восходит проложное описание. И хранил­ся этот крест как христианская святыня не где-нибудь, а в центральном храме города. Псковичи, как известно, свой
Ольгин Крест сумели сохранить до пожара 1609 года в Тро­ицком соборе – тоже в центральном храме города. При этом, не так существенно, был ли он первоначальным, хотя сами псковичи считали, что да, был. Здесь важна традиция.