Смерть князя Игоря в 945 году. – Казнь двух по­сольств древлян через разные формы погребального обряда. – Сны князя Мала. – Камерные погребения с сожжением на родине Ольги в районе Выбут. -Южнодатские аналогии. – Гибель 5000 древлян. -Языческая религия руссов. – Государственно-риту­альный характер местей Ольги.
Археологические источники сами по себе молчат. Можно раскопать курган, узнать его конструкцию, клас­сифицировать найденные вещи, понять их хронологию, реже – этническую принадлежность, найти аналогии этим вещам. Но для того, чтобы древние вещи заговорили, приходится привлекать исторические источники, мифо­логию, фольклористику, этнографию, идти сложным и порой извилистым путём.
Так вот, для того, чтобы заговорили конструкции и вещи из выбутских курганов, мне придётся снова возвра­титься в роковой для князя Игоря и трагический для кня­гини Ольги 945 год. Извстно, что князь Игорь во время сбора дани был пленён древлянами и погиб страшной смертью – его привязали за руки и за ноги к двум согну­тым деревьям и затем отпустили, и тело было разорвано на две части. Летопись говорит, что Игорь оставил с со­бой слишком мало дружины, отпустив большую её часть домой. Эта роковая ошибка стоила ему жизни.
Казнив князя Игоря, древляне посовещались и реши­ли пойти по пути византийского императора, которого «пе­реклюкала» Ольга, а именно: сосватать княгиню Ольгу за
своего князя Мала, а со Святославом поступить «… якоже хощем». Такое сватовство вполне укладывалось в рамки того первобытного уклада, по которому жило древлянское племя: убили мужа, – не беда, другого найдём. После этого в Киев было направлено посольство из 20 человек «лучших мужей». Древлянские «слы» приплыли в ладье и высадились на киевской пристани под Боричевым увозом. После изло­жения предложений со стороны послов, Ольга пообещала наутро возвысить их перед своими людьми, и действитель­но, утром послов в ладье (или в ладьях «по единому») киев­ляне понесли по улицам города ко дворцу Ольги. Послы «гордящеся» сидели «в перегбех в великих сустугах» (что это такое, см. ниже) «и поношаху киевлян» (в переводе не нуждается). Ведь пообещала же княгиня оказать послам «честь велику». Тем временем, на теремном дворе вне горо­да уже была готова глубокая яма с дубовыми раскалённы­ми углями, куда и бросили послов в ладье (или в ладьях).
- Хороша ли вам честь? – спросила их Ольга, накло­нившись к яме. – Пуще нам игоревой смерти, – решили древляне из ямы.
После этого яму засыпали. Так закончило свой зем­ной путь первое древлянское посольство.
А как же обещание Ольги оказать послам «честь»? Выходит, княгиня не выполнила своё обещание? Выпол­нила, только своеобразным путём, через погребальный обряд. Как раз, тайный смысл этих слов не поняли древ­ляне, не прняли его и киевляне, присутствовавшие при каз­ни, не понял летописец, описавший необычные подробно­сти. А поняли это лишь немногие «свои люди», стоявшие рядом с княгиней. Дело в том, что Ольга здесь поступила как скандинавка. Форма мести через детали погребально­го обряда встречается в исландских сагах, – своего рода, чёрный юмор. А вот погребения в ладье для этого време­ни в Скандинавии применялись для людей знатных, но не слишком выского ранга. То есть, в качестве «чести» был
использован погребальный обряд, соответствовавший со­циальному положению участников первого посольства, может быть, даже немножко выше. Тогда это бесспорная «честь». При этом обнаруживается знание Ольгой и её бли­жайшим окружением рангов соответствующих скандинав­ских обрядов. Знание это в Киеве получить тогда было нетрудно – уж кого-кого, а скандинавских наемников, уст­раивавшихся на службу на Руси и плывших с этой целью в Византию в то время было сколько угодно.
Выражение «в перегбех» можно понять буквально -послы всячески перегибались от сознания своей важнос­ти и своего превосходства. Действительно, в словаре В.И. Даля псковское, кстати, слово «перегибень» – это «лома­ка», то есть, человек, который выламывается. Близкие значения находим в словаре И.И. Срезневского: «ПЕ-РЕГЪБЪ – перегиб тела, выражающий гордость, спесь: в перегъбехъ – избоченившись …»
Теперь немного о таинственных «сустугах». В класси­ческом переводе летописи сустуги – это нагрудные бляхи. В словаре В.И. Даля – пряжки на груди. Но как-то не вписы­вается это в контекст летописи, который отражает здесь ско­рее поведение, нежели детали одежды, и к тому же с точки зрения очевидца (деталей очень много). Возможно и дру­гое прочтение, а именно то, что послы сидели «… i stora sus tuggan» – «… в большом шуме жвачки», то есть, сидя в ла­дьях, громко чавкали, доедая вчерашнее. По Летописцу Пе-реяславля Суздальского известно, что Ольга после приёма послов «… отпусти я в ладью [пианы веселы]», то есть был пир. Тогда понятно, каково им было наутро, а также на ка­ком языке докладывал Ольге приставленный к послам на­блюдатель, и кто он был по национальности. Скандинавс­кий дружинник. И на каком расстоянии от послов он нахо­дился, чтобы всё это видеть и слышать. И картинка с по­слами получается эпическая. Не исключено, что летописец использовал не только славянскую, но и скандинавскую жи-
вую фольклорную традицию, какие-нибудь местные саги, до нас не дошедшие. Сейчас известно, что отдельные обо­собленные группы скандинавов традиционно ещё жили на Руси в начале XII века, сохраняя свой язык, а значит и эпос. Что-то летописец из этого источника вполне мог получить. Но кое-что, отдельные места типа «в скутарех» или «в сус-тугах», ему не перевели. Так оно и осталось.
Надо отметить, что ещё в 1960 году Б. Кляйбер на основании исследования раннего пласта сообщений рус­ских летописей, пришёл к парадоксальному казалось бы выводу о том, что летописец древнейшей части Иоакимов-ской летописи либо сам был скандинав, либо у него были скандинавские помощники. Думаю, что помощники.
Но вернёмся в 946 год. Далее летопись сообщает, что Ольга отправила древлянам требование, чтобы они при­слали к тем 20 послам, что прибыли в Киев ранее, ещё одно посольство из более знатных людей, чтобы отправиться в землю древлян с великой честью, а иначе – говорила кня­гиня – «… не пустят меня люди Киевские». Таким образом, Ольга притворно соглашалась выйти замуж за древлянс­кого князя Мала и уступить требованиям древлян. И вот тогда в Киев было отправлено следующее посольство из 50 человек, и это были «… лучшие мужи, иже дерьжаху Де-ревьску землю». В разночтениях списков летописи это «большие», «нарочитые», «бояре». Послы направились к Киеву, а князь Мал, между тем, пребывал в весельи по поводу предстоящей свадьбы. А между прочим, снились ему странные сны: «… и сон часто зряше Мал князь: се бо пришед Олга, дааше ему пръты многоценьны червены, вси жемчугом иссажены, и одеяла чръны с зелёными узоры и лодьи, в них же несенымъ быти, смолны».
Жаль, не дошли до нас сонники середины X века. Да, едва ли они и были, – тогда такого рода сведения бытовали в устной традиции. Поэтому я приглашаю читателя загля­нуть в сонник Н.Г. Гришиной: автор-составитель утверж-
дает, что он собирался с XVI века. Всё-таки ближе к веку десятому … Что мы там увидим? «На чужой жене жениться – предостережение от скрытых, преступных, разрушитель­ных желаний». Здесь стоит вспомнить, что по одной из ле­тописных версий, древляне, выдав Ольгу замуж за Мала, планировали убить Святослава. Наследник от предыдуще­го брака им был не нужен. «Жемчуг видеть .*.. быть им ук­рашенным – вред, болезнь». «Пръты … червены» – «красная одежда во сне – ссоры, потеря друзей, страсти, опасности», «Отделка, канты – неожиданность», «резкие зелёные и жёл­тые тона в сновидении» – предвестники болезни, «на лодке … с определённой целью ехать – некая уступчивость в де­лах», «вар, смола – клевета (перемены в делах), новости». По-видимому, какие-то моменты этих толкований снов -очень древние. Плохие сны снились князю Малу. Но осо­бенно зловещий оттенок этим снам придаёт то, что в Древ­ней Руси гробы изготовлялись в виде небольшой лодки -это можно видеть на миниатюрах знаменитой Радзивиллов-ской летописи. И ладьи в этих снах – чужие. Это не «моно-ксилы» – однодеревки славян, которые в особом просмали-вании не нуждались, а дощатые составные ладьи, скрепляв­шиеся железными ладейными заклёпками, конопатившие­ся и смолившиеся, чтобы не пропустить воду в швах. Такие ладьи составляли скандинавскую, а не славянскую тради­цию кораблестроения. И эти корабли часто могли видеть древляне на киевской пристани в Почайне. Особенно, во время похода Игоря на греков в 944 году, когда вместе со скандинавскими наёмниками под Киевом оказались «ске-дии суть от рода варяжска».
Чужой погребальный обряд был уготован князю Малу и его сподвижникам по этим снам. Так оно и оказалось.
Итак, в Киев было отправлено второе, более предста­вительное посольство из людей «… больших, еже землю дер­жат их», то есть, либо бояр, либо князей отдельным пле­мён. Летопись предполагает, что второе посольство ниче-
го не знало о судьбе первого. Но даже, если и знало, то надо учитывать, что ставка в политической игре древлянского князя была чрезвычайно велика, поскольку женившись на вдове Игоря, он становился верховным правителем всей Рус­ской земли и подвластных ей территорий. Судьбой первого посольства он мог и пренебречь, тем более, что перед этим Ольга послала к древлянам предложение прислать лучших мужей. Однако, проще предположить, что дружина, по при­казу, перекрыла все границы и никакие сведения из Киева к Малу поступить не могли в принципе. Расстояние между Ис-коростенем и Киевом 146 вёрст -155 км, есть где перекрыть. Между прочим, информированная Иоакимовская летопись это и имеет в виду: «Тогда же немедля постави Ольга креп­кие заставы, чтоб древлянам никто ведомости дать не мог, а к древлянам послала людей надёжных …» с предложени­ем прислать второе, более представительное посольство, то есть, вести дело всерьёз.